Книга Последняя принцесса Индии, страница 51 – Мишель Моран

Я видела раздражение, промелькнувшее на лице рани.

– Можешь идти, – произнесла она.

Кахини выскользнула за дверь. Некоторое время рани хранила молчание, а я неподвижно стояла над люлькой раджкумара. Потом она указала на подушку у кровати. Я уселась.

– Сита, я очень на тебя сердилась в течение нескольких минувших недель.

– Ваше Высочество! Я…

Рани подняла руку. Я умолкла.

– Бывают моменты, когда я предпочла бы, чтобы ты сидела и внимательно меня слушала.

Щеки мои залились румянцем. Я опустила голову.

– Извините.

– Я знаю, что ты честна, причем иногда себе во вред, но ты должна понять, что Кахини – член семьи. Временами она может быть несносной и высокомерной, но…

А еще эгоистичная и злобная.

– …но она оказывает мне большую услугу. Ты должна понимать, что раджа не приходил ко мне в спальню…

Я не смела взглянуть ей в глаза, поэтому пробормотала, глядя на собственные колени:

– Да.

– Кахини была одной из тех, кто предложил, чтобы я пошла к нему…

Она посмотрела на Дамодара, лежащего в своей люльке. Темные ресницы мягко оттеняли пухлость щечек. Идеальный малыш.

– Ночью я ношу его на руках, укачиваю перед сном, пою колыбельную, ощущаю его тяжесть на своей груди, когда кормлю… Он – величайшее благословение моей жизни. Без помощи Кахини его не было бы на свете…

То, что я тогда почувствовала, было сравнимо разве что с ощущением девушки, которая узнает, что тот, за кого она собиралась выйти замуж, предпочел ей другую, ту, что обладает большей красотой и очарованием, чем она. Что бы я ни сделала ради рани, оно не сможет сравниться с той услугой, которую оказала ей Кахини.

– Я хочу, чтобы ты пошла сегодня в театр. Раджа не рассказывает мне, сколько он тратит на свои пьесы. Я хочу знать, сколько платят Вишнудасу Бхаве и как долго он собирается пробыть в Джханси.

Я стояла и смотрела на рани, не понимая, как смогу выполнить ее поручение.

– Мой муж не умеет держать все в своем животе, – сказала рани. В Индии это выражение означает, что человек не умеет держать свои мысли при себе. – Мне надо знать это, Сита. Если казна опустеет, наши отношения с британцами изменятся. Мы и так уже по горло сыты их участием в наших делах. – Она посмотрела на Дамодара. – Однажды он унаследует это княжество, если, конечно, к этому времени от его наследства что-то останется.

Я не стану притворяться, будто бы не нервничала, когда пришло время готовиться к отходу ко сну. От меня ожидалось, что я надену свежую ангаркху и направлюсь к барадари раджи. Рани поручила двум своих людям провести меня к месту назначения, когда станет совсем темно. Втайне я надеялась, что одним из моих сопровождающих будет Арджун, хотя вслух я бы ни за что не высказала эту свою надежду. Я дождалась, когда Кахини уйдет, а затем переоделась в лавандового цвета чуридары и фиолетовый плащ из плотного сукна с капюшоном. Когда Джхалкари увидела, что я делаю, она удивленно приподняла брови:

– Поручение рани или раджи?

Другие женщины ждали, что я отвечу.

– Обоих, – ответила я, поскольку, что бы я ни сказала, Кахини все равно узнает.

Наверняка Джхалкари не поверила мне, но она ничего больше не спросила. Я пристегнула кобуру и вышла из дургаваса. Снаружи в ярком свете луны я увидела двух мужчин, ожидавших моего появления. В холодном ночном воздухе было видно, как белесые облачка поднимаются от их ртов. Одним из провожатых оказался Арджун.

– Следовательно, вы решили пойти по стопам Кахини, – бросил реплику Арджун, когда мы тронулись в путь.

– Я бы так не сказала.

– Кахини – единственная из дургаваси, кого приглашают присутствовать на репетициях раджи.

– Я не считаю это приглашением. Раджа думает, что я могу внести свой вклад в его выступления, но, боюсь, вскоре он поймет, что ошибся.

– Не уверен. Мне кажется, что вы способны внести намного больше в жизнь людей, чем вам кажется.

Я посмотрела на Арджуна, но даже в свете полной луны выражение его лица трудно было разглядеть, поэтому я сменила тему разговора.

– Вы знаете, какую пьесу он сейчас репетирует?

– Да, – ответил другой страж, – «Ратнавали» ^[88].

– Комедию? – воскликнула я.

– Раджа считает, что обладает комедийным талантом, и осталось только подождать, когда его откроют, – не то всерьез, не то с иронией произнес Арджун. – Теперь, когда родился раджкумар, он хочет перейти к веселым пьесам.

– А кого будет играть раджа?

– Принцессу Ратнавали, конечно же.

Мы добрались до барадари, и Арджун отодвинул в стороны тяжелые полотнища материи, натянутые между колоннами открытого павильона для того, чтобы сохранить тепло. Раджа находился на сцене вместе с Адешем. На обоих были парики, вот только раджа был в парике с длинными шелковыми прядями. Завидев меня, раджа хлопнул в ладоши.

– Сита! – воскликнул он.

Мое появление вызвало небольшую суету. Как мило, что я обулась в персикового цвета награ! Как черная кайма плаща подчеркивает белизну моей кожи! А еще все хотели знать, чем я умащиваю волосы.

– Они даже во тьме сияют, – заметил раджа.

Мне пришлось сказать господину, что ничем особенным волосы не умащиваю, но Адеш не поверил. Он считал, что я все же скрываю какой-то секрет.

– Вы трое садитесь здесь, – сказал раджа, указывая на несколько подушек, разложенных перед сценой.

На одной из них сидела Кахини. Увидев, что мы собираемся усесться рядом, она дернулась, желая, кажется, встать и пересесть.

– Не будь грубиянкой, – сказал ей раджа.

– Я не грубиянка, – попыталась защитить себя Кахини. – Просто я не люблю, когда кто-то во время представления сидит рядом со мной.

– Ты хочешь сказать, что не любишь, когда рядом с тобой сидит другая красивая женщина? – рассмеявшись, произнес Адеш.

– Ну, если дело в этом, я всегда могу пересесть подальше от сцены, – сказала дургаваси.

– Кахини! – шикнул на нее раджа. Правда, в его голосе звучали игривые нотки, поэтому девушка улыбнулась ему.

Я не участвовала в этом их добродушном пререкании. Если подобное будет происходить каждый вечер, рани придется обходиться без моих услуг, ибо такое долго сносить просто невозможно.

– Мы репетируем «Ратнавали», – заявил раджа. – Тебе знакома эта пьеса, Сита?