Книга Аромат лотоса, страница 60 – Лора Бекитт

Взгляд Хемнолини сделался суровым.

– Зачем она тебе? Разве дочери Амриты плохо в храме?

– Я не хочу, чтобы она становилась девадаси.

– Ты не ее мать и не можешь решать.

– Давайте спросим Амину, – вмешался Камал.

– Она еще слишком мала и не понимает, что значит быть девадаси, – возразила Хемнолини.

– Вот именно, не понимает! – Тара повысила голос. – Зато я понимаю! Понимаю, что значит расти без родителей, без права выбирать свою судьбу. Знаю, каково днем получать удары бамбуковой палкой, а ночью плакать в подушку.

– Человек не выбирает судьбу. Это она выбирает человека, – возразила Хемнолини. – Если бы не воспитание, полученное в храме, ты не была бы такой, какая ты есть сейчас: не сухая трава, а прекрасный цветок. Ты не только отдавала, но и брала, Тара.

– Пусть так. Жизнь тяжела, выбор сложен, и человек рискует ошибиться. Главное, что Амина будет нужна нам независимо от того, есть ли у нее способности к танцам и… какой она приносит доход.

Хемнолини вздохнула.

– Вы можете поговорить с верховным жрецом, но он не отдаст вам девочку.

Камал и Тара вышли на улицу.

– Возможно, Хемнолини права? – сказал жене Камал. – Почему ты хочешь забрать Амину? Ты чувствуешь себя виноватой перед Амритой или тебе нужен второй ребенок? Если девочка покинет храм, она уже не сможет вернуться обратно.

К тому же тебе неизвестно, что думала об этом Амрита!

Тара улыбнулась так, как улыбаются, когда на самом деле хотят заплакать.

– Я не могу оставить малышку одну, не могу!

Камал обнял жену.

– Хорошо. Мне кажется, для начала нужно поближе познакомиться с девочкой.

– Ты прав, – согласилась женщина.

Они упросили Илу отпустить Амину с занятий и увели ее за пределы храма.

Тара пожалела о том, что они с Камалом не взяли с собой Уму; веселая, непосредственная малышка легко находила общий язык с детьми и взрослыми.

Тара рассказала Амине о Калькутте, о жизни своей семьи. Они с Камалом угостили девочку сладостями, показали ей выступление фокусников, заклинателя змей.

На узких улочках городка жили и работали ремесленники. Амина наблюдала, как искусные мастера неутомимо стучат крохотными молоточками по листам серебра, нанося на них тончайшие орнаменты и узоры. Как гончар заканчивает отделку кувшина и выстраивает рядами готовые блюда и чаши. Как женщины прядут тончайшее волокно, а мальчик-подмастерье скрепляет щипчиками звенья ожерелий и браслетов. Девочка увидела, что за пределами храма бурлит разнообразная, неведомая ей жизнь.

Вскоре Амина повеселела, начала улыбаться. Пока рядом с ней была мать, девочка чувствовала себя так, словно между ней и горестями окружающего мира стоит надежная живая стена, сотканная из теплоты объятий, ласковых утешений и ободряющих слов. Когда Амрита исчезла, в душу ребенка ворвалось одиночество. Она не знала, куда идти, если кто-то обидит ее или причинит боль.

Теперь в ее жизни вновь появились взрослые, согласные любить ее просто за то, что она это она, готовые защищать от любых бед. Амина чувствовала, что может им доверять.

– Ты станешь учиться танцам, если захочешь. Будешь жить у нас, сколько сама пожелаешь. Можешь считать нашу дочь своей сестрой, – говорили Тара и Камал.

– А мама вернется? – с надеждой спросила девочка.

Они переглянулись.

– Непременно. И быть может, случится так, что она тоже захочет жить в нашем доме. Ты пойдешь с нами?

– Пойду, – сказала Амина.

Тара порывисто прижала ребенка к себе и заплакала.

– Я выдержу сражение со жрецами, чего бы мне это ни стоило! – заявила она мужу.

Камал покачал головой.

– Храм – не то место, где сражаются, Тара.

Когда они вернулись на территорию храма, Ила сказала:

– Приехал какой-то человек, говорит, что он отец Амины.

Возле площадки, на которой обычно занимались девочки, стоял Киран. Тара и Камал замерли в изумлении. Они знали, что Киран собирался приехать, но никак не ожидали, что он появится именно в это время.

Что-то изменилось в облике Кирана с тех пор, как они видели его последний раз. Он все больше старался скрывать свои чувства от окружающих людей, и это удавалось ему все лучше и лучше. Вдобавок он был великолепно одет; его сопровождали двое слуг, один из которых был вооружен саблей, а другой держал над головой господина раскрытый шелковый зонт.

На лице Тары вмиг появилось выражение враждебной непримиримости.

Киран подошел к ним и наклонился к Амине.

– Амина?

Девочка кивнула.

Киран посмотрел на Тару.

– Мне все известно. Я заберу девочку с собой.

Амина боязливо прижалась к женщине.

Тара легонько подтолкнула ребенка к Камалу и шагнула вперед. Ее глаза сверкали подобно двум ярким звездам.

– Нет! Она поедет с нами.

– Я ее отец, – напомнил Киран, и молодая женщина уловила в его голосе твердые, властные нотки.

– У вас есть другие дети. И жена, которая едва ли полюбит Амину.

– Мадхур – хорошая и добрая женщина.

– Лучше Амриты? – вырвалось у Тары. – Амриты, которую вы бросили ради денег своего отца! Киран помрачнел и жестко произнес:

– Будет лучше, если я поговорю не с тобой, а со жрецами.

– Они не согласятся отдать Амину!

– Почему? Девочка не успела пройти обучение, она еще слишком мала для того, чтобы понять, получится ли из нее танцовщица. К тому же, надеюсь, на сей раз мне помогут те самые деньги, из-за которых, как ты утверждаешь, я бросил Амриту. Я заминдар, мои земли обрабатывают крестьяне ста тридцати деревень, тогда как ты и твой муж всего лишь жалкие уличные танцовщики. И я не хочу, чтобы моя дочь тоже стала танцовщицей!

Тара отшатнулась.

– Заминдар? А… ваш отец?

– Он умер. И первое, что я сделаю в качестве наследника господина Рандхара, это заберу свою дочь домой.

– Амина дала согласие ехать с нами.

– Когда я с ней поговорю, она поедет со мной. Не советую спорить и препятствовать, Тара, не то лишишься всего, что имеешь!

Киран умолк. Такая речь далась ему нелегко: сердце бешено стучало, руки похолодели и дрожали. Он сжал кулаки. Этот молодой мужчина давно понял: чтобы выжить в том мире, в который его забросила судьба, он должен стать достойным наследником своего отца. И знал, чего это будет стоить.

Во многом причиной смерти господина Рандхара была история с Джаей. Жалость к дочери пополам с отчаянием и чувством вины разорвали ему сердце. Он ненавидел Джаю за ее поступок и вместе с тем продолжал любить.