Онлайн книга «Охота за темным эликсиром»
|
– Чье это? – Принцессы де Конти. Его величество был не слишком рад, узнав, что его дочь называет его балы ennuyante. Россиньоль отложил письмо и направился в конец зала. Полиньяк последовал за ним. Там находилось возвышение, на котором стоял большой письменный стол, по всей видимости, принадлежавший ему. Отсюда Россиньолю было хорошо видно своих людей. Криптолог направился к большому шкафу у стены. Он был до отказа набит бумагами, а на верхней полке красовался ряд мраморных бюстов. – Это что, римские императоры? – Действительно, капитан. Это отцовская идея, глупость, если быть откровенным. На каждом участке шкафа лежат бумаги на определенную тематику, каждый император надзирает за одной из них: Август – за гугенотами, Марк Аврелий – за Германской империей, Клавдий – за торговлей, Тит – за Голландией. Не так изысканно, как система каталога месье Балуза, но своей цели соответствует. Полиньяк обратил внимание, что один из отрезков полки гораздо объемнее других. – А что лежит здесь? – Под Веспасианом? «République des Lettres». Мы следим за ней по мере сил, причем ваш закадычный друг Ла-Рейни выполняет за нас большую часть работы. Пьер Бейль тоже помогает. – Он помогает вам? Мне он показался не слишком готовым к сотрудничеству, по крайней мере поначалу, – ответил Полиньяк. – Бейль помогает нам косвенно, выпуская свой журнал. Он дает возможность обзора вместе с «Journal des Sçavans», который Великий Кольбер создал тогда с одной-единственной целью: чтобы было удобнее следить за всеми этими философами. Россиньоль направился к участку шкафа, над которым возвышался бюст Калигулы, и принялся там что-то искать. Полиньяк указал пальцем на безумного императора: – А чей же это патрон? – Англии. Как видите, мой отец отличался определенным чувством юмора. Вскоре после этого Россиньоль положил на стол стопку бумаги. – Это те рисунки, которые вы привезли из Смирны. – Россиньоль разложил рядом все пять эскизов. На одном был изображен изысканный итальянский дворец, относительно которого Полиньяк предположил, что он находится в Турине. Еще на одном красовался французский дворянин. Еще там было изображение странных монет и эскиз большой строительной площадки, скорее всего некой церкви. И, ко всему прочему, голландский конькобежец. – Вы ничего не замечаете? Полиньяк вздохнул: – Можете мне поверить, что во время путешествия из Чешме в Марсель я часто размышлял над этими рисунками по многу часов. Простите мое нетерпение, месье, однако же… – Этот шифр самый простой. Это монеты из английской кофейни. Здесь спрятан бинарный код. – Вы имеете в виду арифметику Лейбница, о которой рассказывали? Честно говоря, я тогда ничего не понял. – Все очень просто. Смотрите, на некоторых монетах Челон нарисовал сторону с изображением головы, а на некоторых – с числом. Голова – один, число – ноль. Всего семь рядов по пять монет. Из чего следует, – Россиньоль взял перо, бумагу и начал писать, – вот что: 01111 10010 00111 00001 01110 01111 01110 – Это двоичные числа. В переводе на десятичную систему они читаются как 15, 18, 7, 1, 14, 15 и 14. Если подставить вместо чисел буквы алфавита, то получится «ОРГАНОН». – Вы нашли кодовое слово? Россиньоль улыбнулся, словно деревенский озорник, которому только что удалось провернуть отличную шутку. – Так и есть. Таким образом я узнал, какие числа квадрата Виженера используются для раскодирования зашифрованного письма. – А почему Челон и Кордоверо иногда обмениваются незашифрованными письмами? – Я, как вам известно, долгое время полагал, что в этих будто бы невинных письмах содержатся свои тайные послания. Однако это оказалось чушью. Теперь я считаю, более того, я уверен, что система Челона работает следующим образом: всякий раз, когда он отправлял Кордоверо обыкновенное письмо и одну из картинок, это было сигналом того, что меняется кодовое слово. В знак того, что новый ключ дошел до адресата, Кордоверо отправлял Челону тоже незашифрованное письмо. – Понимаю. А где кроется кодовое слово в других картинках? – Хороший вопрос. В других нет четкого узора, поэтому над этим вопросом пришлось немало поломать голову. Однако в конце концов решение оказалось донельзя банальным. Это вспомогательные линии. И действительно, не считая листа с монетами, на всех рисунках содержалась точка перспективы и сетка из плохо вытертых тонких вспомогательных линий. – Это матрица, – произнес Россиньоль. – Каждое поле решетки либо белое, либо почти черное. Таким образом мы снова получаем бинарный код. – И? Вы уже расшифровали его? – Еще не до конца. Дешифровка требует времени, но двое моих людей, – и он указал на мужчин, сидевших слева от них, – только этим и занимаются. Первое письмо уже расшифровали. И если верить ему, Челон задумал, гм, кражу. – И что же он хочет украсть? – В письме было написано только лишь то, что речь идет об очень дорогой вещи. Как только мы расшифруем остальную переписку, узнаем подробности. Россиньоль опустился на край письменного стола и взял хрустальный графин с красным вином. Налив немного в бокал, он протянул его мушкетеру, а затем налил и себе. – Есть еще кое-что, о чем я хочу вам сообщить, – произнес Полиньяк. – Я слушаю. Прежде чем продолжить, мушкетер понизил голос до шепота: – Этот командующий янычарами, который хотел задержать меня, – он говорил о том, что Порта перестала доверять информации, получаемой от французов. – Ага. И что может знать о таких вещах обыкновенный провинциальный офицер? – Судя по тому, что мне довелось узнать от Сулеймана-аги, этот Тиряки – доверенное лицо начальника полиции Высокой Порты. – Ферхат-аги? Верховного палача? Полиньяк кивнул. – Он сказал, что теперь турки получают информацию из других кабинетов. По выражению лица Россиньоля Полиньяк рассудил, что данная информация не слишком удивила криптолога. – Возможно, они покупают информацию у Хофбурга. По слухам, шифровальный кабинет Леопольда очень велик. – Он с несчастным видом поглядел на своих людей. – По меньшей мере втрое больше нашего. Габсбурги продают информацию, которая не нужна им самим, почти любому человеку, который готов за нее платить. – Россиньоль внимательно посмотрел на него. – Кто знает об этом деле? – Пока что только вы, месье. |