Онлайн книга «Медный всадник»
|
Комната была тускло освещена керосиновой лампой. Электричество хоть и включили, но лампочек не было. Он ел, держа на коленях тарелку. Она сидела на противоположном конце дивана, даже не сняв пальто. Потом все же разделась и, оставшись в белом халате и сестринской косынке, пошла заваривать чай. – Почему у тебя так холодно? – спросил Дмитрий. – Нет печки, – коротко обронила она. – Ну, Таня, расскажи, как дела? Выглядишь прекрасно. Расцвела, повзрослела. Выглядишь настоящей женщиной, – улыбнулся он. – Время идет. Многое случается. Даже то, что от тебя не зависит. – А война пошла тебе на пользу. С нашей последней встречи ты поправилась… Татьяна наградила его таким взглядом, что он осекся и поежился. – Дмитрий, – бесстрастно напомнила она, – во время нашей последней встречи я просила помочь похоронить сестру. Может, ты забыл. А вот я – нет. – Знаю, Таня, знаю, – небрежно отмахнулся он. – Мы просто потеряли друг друга. Но я никогда не переставал думать о тебе. И рад, что ты выбралась из Кобоны. Многим это не удалось. – И в том числе моей сестре. Татьяну так и подмывало спросить, как он мог смотреть Александру в глаза и лгать насчет Даши, но она не могла произнести имя мужа в присутствии Дмитрия. – Жаль, что она умерла, – почти беспечно выговорил он. – Мои родители тоже не выжили. Представляю, что ты испытала. Он помедлил. Татьяна ждала. Ждала, пока он доест и уйдет. – Как ты добралась до Ленинграда? Татьяна коротко рассказала. Но она не хотела говорить о себе. И вообще ни о чем. Где Даша? Где Александр, мама и папа? Хоть кто-нибудь, войдите в комнату, чтобы она не оставалась наедине с Дмитрием! Но пришлось крепиться. Спросить, как он поживает теперь, после тяжелого ранения. – Я интендант. Знаешь, что это такое? Татьяна знала, но покачала головой. Пусть болтает о себе. Поменьше будет задавать вопросов. – Доставляю патроны и продукты на передний край. На любом транспорте, который подвернется. В основном на грузовиках. Распределяю… – Где именно? В Ленинграде? – Иногда. Но больше по дивизионным обменным пунктам на этом берегу Невы. И на карельской стороне, вблизи границы с Финляндией. – Он искоса взглянул на нее и задушевно спросил: – Видишь, как я несчастен? – Разумеется. Война – дело опасное. И ты не желаешь в ней участвовать. – Я не желаю вообще находиться в этой стране, – едва слышно промямлил Дмитрий. Едва. Но слышно. – Говоришь, доставляешь продукты к финской границе? – переспросила она уже оживленнее. – Да, пограничным войскам на Карельском перешейке. И в новую штаб-квартиру командующего, в Морозове. Там построили командный пункт, откуда будут проводиться новые операции… – Где именно на Карельском перешейке? – Не знаю, слышала ли ты о таком месте, как Лисий Нос… – Слышала, – кивнула она, схватившись за подлокотник дивана. – Вот туда. Представляешь, я даже обслуживаю генералов, – подчеркнул он, поднимая брови. – Вот как? – равнодушно бросила она. – Кого именно? Дмитрий понизил голос: – Меня пригрел сам генерал Мехлис! Я привожу ему канцелярию и… кое-что сверх положенного… ты меня понимаешь? Папиросы, водку и все такое. Он мне всегда рад, уж ты поверь. Татьяна понятия не имела, кто такой Мехлис. – Мехлис? Какой армией он командует? – Ты что, шутишь? – Нет. Что тут смешного? – устало выдохнула Татьяна. – Мехлис – член военсовета фронта, – объяснил Дмитрий, понизив голос. – В приятельских отношениях с самим Берией! Когда-то Татьяна боялась бомбежек, голода и смерти. Еще раньше боялась заблудиться в лесу. Боялась людей, которые могут причинить ей зло просто так. Из желания причинить зло. Ранить. Обидеть. Это зло было средством и целью. Сегодня Татьяна не боялась за себя. Но, изучая потасканное, порочное, зловеще-многозначительное лицо Дмитрия, она боялась за Александра. До сегодняшнего вечера она мучилась сознанием, что нарушила клятву, данную мужу, и уехала из Лазарева. Но теперь прониклась убеждением, что не просто нужна Александру. Что он нуждается в ней куда больше, чем она предполагала. Кто-то должен защитить Александра… не просто от шальной пули или случайного осколка, но и от предательства. Намеренного и подлого. Татьяна продолжала изучать Дмитрия. Не двигаясь. Не мигая. Не дрогнув. И очнулась, только когда он отставил чашку и подвинулся к ней. – Что ты делаешь? – Вижу, Таня, ты уже не ребенок. Она не шевельнулась, хотя он был уже совсем близко. – Твои соседи говорят, что ты целыми днями торчишь в больнице, должно быть, влюбилась в одного из докторов. Это правда? – Раз мои соседи так сказали, значит, все чистая правда. Коммунисты не лгут. Дмитрий кивнул и подвинулся еще на несколько сантиметров. – Что это с тобой? – бросила Татьяна, вскакивая. – Послушай, уже поздно. – Брось, Таня. Я одинок. Ты одинока. Я ненавижу свою жизнь, каждую прожитую минуту. Неужели ты никогда не испытываешь ничего подобного? «Только сегодня», – подумала Татьяна. – Нет, Дима. Никогда. У меня нормальная жизнь, особенно учитывая все, что случилось прошлой зимой. Я работаю, в больнице меня ценят, пациентам я нужна. Я выжила. Я не голодаю. – Таня, но ты так одинока… – Почему? Я постоянно окружена людьми. И, как ты сам сказал, влюбилась в доктора. Так что давай оставим эту тему. Уже поздно. Он встал и шагнул к ней. Татьяна предостерегающе выставила руки. – Дмитрий, все кончено. Я для тебя не единственная. Сколько ты знаешь меня, столько пытаешься настоять на своем. Почему? Дмитрий весело рассмеялся: – А может, я надеялся, дорогая Танюша, что любовь порядочной молодой женщины вроде тебя исправит повесу вроде меня? Татьяна ответила ледяным взглядом: – Рада слышать, что ты не считаешь себя неисправимым. Он снова рассмеялся: – К сожалению, ничего не выйдет. Потому что мне не дано испытать любовь порядочной молодой женщины вроде тебя. Он вдруг перестал смеяться и вскинул голову: – Но кому дано? |