Онлайн книга «Медный всадник»
|
Позже, когда он и Даша ушли, оставив Татьяну в кругу мрачного и усталого семейства, та поспешила сбежать из дома в библиотеку, где провела несколько часов, выговаривая незнакомые слова. Язык казался ей ужасно трудным. При следующей встрече нужно попросить Александра поговорить с ней по-английски. Научить произносить слова. Она уже думала о следующей встрече как о чем-то определенном и клялась сказать ему, чтобы не приходил больше к Кировскому. Она дала обещание себе той ночью, когда лежала лицом к стене, дала обещание стене, касаясь кончиками пальцев старых обоев и повторяя: – Я обещаю, обещаю… Обещаю… Потом опустила руку в щель между постелью и стеной и коснулась «Медного всадника», подаренного Александром. Может, она скажет ему в другой день. После того как послушает английскую речь. После того как они поговорят о войне. После того… Снова завыла сирена. Даша вернулась гораздо позже окончания налета, разбудив Татьяну, чьи пальцы так и покоились на терпеливо слушавшей стене. 10 В понедельник Красенко вызвал Татьяну в кабинет и сказал, что, хотя из ее рук не вышло ни одного бракованного огнемета, ввиду производственной необходимости он немедленно переводит ее в танкостроительный цех, потому что из Москвы пришло распоряжение о производстве ста восьмидесяти танков в месяц. – А кто будет делать снаряды? – Не волнуйся, все уладится, – кивнул Красенко, закуривая. – Иди поешь. В столовой сегодня суп. – Как думаете, может, мне стоит поехать на рытье окопов? – выпалила она. – Ни за что! – Я слышала, что пятнадцать тысяч рабочих с Кировского роют окопы под Лугой. Это правда? – Правда в том, что ты никуда не едешь. А сейчас давай отсюда. – Значит, Луга в опасности? Паша был под Лугой. – Нет. Немцы далеко. Но на всякий случай нужно подготовиться. Иди, иди, у меня дел полно. В новом цехе оказалось куда больше народа, да и линия сборки была сложнее, но из-за этого у Татьяны, как ни странно, оставалось меньше работы. Она вкладывала поршни в цилиндры, которые крепились под камерой сгорания дизельного двигателя танка. Размером цех был с самолетный ангар, такой же серый и темный изнутри. К концу дня двигатель был уже закреплен, гусеницы стояли на месте, корпус заклепан, но внутри танк был пуст: ни приборов, ни панелей, ни зарядных ящиков, ни сидений, ни башни, то есть ничего, что отличало бы танк от бронированного автомобиля. Но в отличие от упаковки снарядов или смазки авиабомб эта работа давала Татьяне чувство необычайного удовлетворения: она сама, своими руками помогла собрать танк KB! И какая же гордость ее охватила, тем более что Красенко упомянул о том, что немцы не имеют на вооружении ничего подобного этому хорошо вооруженному, маневренному, быстрому, армированному сорокапятимиллиметровой броней танку. А они еще хвастаются своими танками! – Таня, – заметил он, – ты прекрасно справилась. Может, когда подрастешь, станешь механиком. В восемь Татьяна, успевшая умыться, причесаться и поправить воротничок, выбежала за ворота, не веря, что еще может бежать в конце тяжелого дня. И все же бежала, боясь, что Александр не дождется. Он дождался. Татьяна пыталась отдышаться. Взять себя в руки. Она была наедине с ним впервые с самой пятницы. Одна в море чужаков. Ей хотелось сказать: как я счастлива, что ты пришел. Она совсем забыла о вчерашней клятве. Куда девались добрые намерения? Кто-то окликнул ее. Это оказался Илья, подросток лет шестнадцати, работавший рядом с ней. – Идешь на автобус? – спросил он, глядя на молчавшего Александра. – Нет, Илюша, увидимся завтра. – Это еще что такое? – вдруг спросил Александр. Татьяна недоуменно подняла брови: – Это? А, Илья! Я с ним работаю. – Он пристает к тебе? – Нет конечно. По правде говоря, Илья действительно не давал ей прохода. – Теперь я в новом цехе. Мы собираем танки для лужской линии обороны, – гордо объявила она. Александр кивнул: – Надеюсь, работа движется? – Мы делаем танк за два дня. Неплохо, правда? – Для Луги нам понадобятся десять танков в день, – возразил Александр. Таня уловила в его голосе что-то неладное. – Ты в порядке? – Да. – Нет, что-то не так. Что стряслось? – Ничего. Собравшиеся на трамвайной остановке не разговаривали. Многие яростно дымили. – Хочешь пойти пешком? – спросила Татьяна. Александр покачал головой: – Я весь день занимался военной подготовкой. – А я думала, ты уже подготовлен, – игриво усмехнулась Татьяна. – Я – да. Но не солдаты. Им еще многому нужно учиться. По какой-то причине он казался совершенно опустошенным. Почему она так тонко чувствует все его интонации? – Что случилось? – снова спросила она. – Ничего, – повторил он и, засучив ее рукав, показал на темные синяки на внутренней стороне запястья. – Таня, что это? – А, пустяки, – отмахнулась она, не в силах взглянуть на него. – Пойдем. Все это глупости. – Я тебе не верю. Говорил же, не встречайся с Дмитрием. – Я с ним не встречаюсь. Они переглянулись. И Татьяна уставилась на пуговицы его гимнастерки. – Да правда же, все это пустяки. Он пытался заставить меня посидеть с ним в саду. – Если это повторится, ты скажешь мне, договорились? – грозно произнес Александр, отпустив ее. Как жаль… хоть бы эти нежные сильные пальцы никогда не разжимались… – Дима – человек неплохой. Просто он привык к девушкам иного сорта, – пояснила она и закашлялась. – Послушай, я об этом позабочусь и думаю, такого больше не повторится. – Да? Как ты позаботилась о том, чтобы все объяснить родным насчет Паши? Татьяна долго молчала, прежде чем ответить: – Александр, я с самого начала сказала, что мне это будет очень трудно. Вспомни, ты даже не уговорил мою двадцатичетырехлетнюю сестру потолковать с родителями. Почему бы тебе самому не попытаться? Приходи к нам на ужин, выпей с папой и заведи разговор по душам. Посмотришь, как они это воспримут. Покажи мне, как это делается. Потому что у меня ничего не выйдет. – Ты не в силах убедить семью, но способна противостоять Дмитрию? – Совершенно верно! – пропела Татьяна, чуть повышая голос. |