Онлайн книга «Медный всадник»
|
– Когда-нибудь, не сейчас, но скоро, ты, если захочешь, объяснишь мне, что делала на вокзале во время бомбежки. Договорились? Подумай хорошенько, что мне сказать. Смотри, как тебе повезло. Ну-ка подними руки. Сейчас вытру тебя и перебинтую ребра. Через несколько недель они сами заживут. Будешь как новенькая. Татьяна, по-прежнему не открывая глаз, отвернула лицо и снова закрыла руками грудь. Александр стянул с нее разрезанные брюки, оставив в одних трусиках, и вымыл ноги. Она съежилась и потеряла сознание, когда он дотронулся до места перелома. Он подождал, пока она придет в себя. – Мне оторвало ногу? – простонала она, сквозь зубы. – У тебя нет ничего, чтобы снять боль? – Только водка. – Я не слишком большая любительница водки. Когда он вытирал ей живот, Татьяна умоляюще прошептала: – Пожалуйста… не смотри на меня. – Ее голос оборвался. Его голос тоже дрожал. – Все в порядке, Таточка, – уверял он и, нагнувшись, поцеловал верхушку мягкой груди, прижатой ее ладонью. – Все в порядке. Он никак не мог оторваться от нее. Пришлось долго уговаривать себя, прежде чем выпрямиться. – Я должен перевернуть тебя. Вымыть спину. – Я сама перевернусь. – Не трать силы. Он тщательно, бережно обтер ей спину. – Как я и говорил, ничего страшного. Много порезов стеклом. Это ребра болят. – Что же мне надеть? – взмолилась она, уткнувшись лицом в простыню. – Это все, что у меня есть. – Не волнуйся, завтра что-нибудь отыщем. Он перебинтовывал ее сзади, чтобы голова не находилась всего в сантиметре от ее грудей, которые она продолжала закрывать ладонями. Ему до смерти хотелось прижаться губами к ее плечу. Но он сдержался. Потом он уложил Татьяну поудобнее, прикрыл одеялом и крепко перебинтовал ногу, обложив предварительно палочками. – Ну как? – улыбнулся он. – Правда ведь легче? А теперь держись. Она едва сумела поднять руки к его шее. Александр перенес ее на свою походную койку, и Татьяна еще несколько секунд обнимала его, прежде чем отстраниться. Он бережно укутал ее шерстяным одеялом. – П-почему мне т-так холодно? – спросила она, стуча зубами. – Эт-то значит, что я ум-мираю? – Нет, – заверил он, – все обойдется. Но нужно поскорее доставить тебя в город. – Я не могу идти. Что же нам делать? Легонько похлопав ее по ноге, он шепнул: – Тата, главное, что мы вместе. Я обо всем позабочусь. Не волнуйся. – Я и не волнуюсь, – едва улыбнулась Татьяна, пристально глядя на него в полумраке. – Может, к завтрашнему дню починят дорогу. Всего три километра отсюда. Жаль, что у меня реквизировали грузовик. Но им он нужен больше. Нужно уходить на рассвете. Он придвинулся чуть ближе: – Где ты была до того, как решила побывать под огнем немцев? – Рыла окопы, вдоль по берегу. Под огнем немцев. Они на другом берегу. – Знаю. Завтра или послезавтра они переправятся на наш. Поэтому и нужно уйти засветло. Но пока не трогайся с места. – Он улыбнулся. – У меня есть примус. Сейчас наберу воды, умоюсь. И заварю тебе чай. Он вынул из рюкзака бутылку водки и поднес к ее губам. – Я не… – Выпей, прошу. Ты вряд ли вынесешь боль. Водка хоть немного ее заглушит. Ты когда-нибудь что-то ломала? – Руку, много лет назад, – пробормотала Татьяна и, передернувшись, выпила. – Почему ты отрезала волосы? – допытывался он, поддерживая ее голову и глядя на нее сверху вниз. Какая невыносимая мука – быть так близко к ней! – Не хотела, чтобы они мешали. Я тебе противна? Она смотрела на него своими огромными беззащитными глазами. – Нет, – прохрипел Александр. Потребовалась вся его сила воли, чтобы не наклониться и не поцеловать ее. Пришлось поскорее убраться из палатки. Собраться с мыслями. Овладеть собой. Ее беспомощность и уязвимость заставили его дать волю так долго скрываемым чувствам, и теперь он оказался в их власти. Полностью. Окончательно. Он отправился к ручью, вскипятил чай и вошел в палатку. Она полудремала-полубодрствовала. Что бы он не отдал сейчас за ампулу морфия! – У меня есть шоколад. Хочешь кусочек? Татьяна легла на здоровый бок и стала посасывать шоколад. Александр сидел на траве, подняв колени к подбородку. – Хочешь отдохнуть? Он покачал головой. – Почему ты решилась на такое безумие, Таня? – Хотела найти брата. Она быстро глянула на него и отвела глаза. – Но не лучше ли было вернуться в казармы и спросить меня? – Я уже это сделала. Подумала, что, если бы ты знал что-нибудь, пришел бы и сказал. А ты… – Прости, – выдохнул Александр и увидел, как круглое личико побелело. Она так пыталась быть храброй! – Таня, мне очень жаль, но Пашу послали в Новгород. – О нет! – задохнулась Татьяна. – Пожалуйста, больше ничего не говори. Пожалуйста. Ее трясло, и дрожь никак не унималась. – Мне ужасно холодно, – пожаловалась она, кладя руку на его сапог. – Можешь напоить меня чаем, пока я не заснула. Он придержал ее голову, а другой рукой поднес ко рту чашку. – Я так устала, – пробормотала она, не сводя с него глаз. – Совсем как на Кировском. Александр попытался отодвинуться, но она спросила: – Куда ты идешь? – Никуда. Просто устраиваюсь поудобнее. Переночую здесь, а завтра мы отправимся домой. – Но ты замерзнешь. Ложись рядом. Александр помотал головой. – Пожалуйста, Шура, – всхлипнула она, протягивая руку. – Пожалуйста, будь со мной. Он не смог отказать, даже если бы и хотел. Задув лампу, он сбросил сапоги и грязную окровавленную гимнастерку, поискал в ранце чистую майку и лег рядом с Таней, накрыв их обоих одним одеялом. В палатке царил непроглядный мрак. Он лежал на спине, а она – на левом боку, на сгибе его руки. Александр слышал треск кузнечиков. Слышал ее легкое дыхание. Чувствовал ее теплое дыхание плечом и грудью. Чувствовал ее обнаженное тело под своей ладонью. Голова кружилась. – Таня! – Да? Ее голос дрожал. – Ты устала? Слишком устала, чтобы поговорить? – Не слишком. – Начинай сначала и не останавливайся, пока не дойдешь до станции Луга. Что с тобой приключилось? |