Книга Музыка любви, страница 9. Автор книги Барбара Картленд

Перед сценой и с каждой стороны от зрительских кресел стояли цветы.

— Какая прелесть! — воскликнула, увидев их, Карина.

— Я так и знал, что они вам понравятся. Молодчина герцог. Не забыл, что все мои исполнительницы носят имена цветов. Помните, вы тоже цветок. А теперь садитесь и попробуйте сыграть. Света достаточно?

— Да, мне больше и не надо. Я люблю полумрак.

Играть было легко. Маска ей не мешала. Ноты было хорошо видно. Берти наблюдал за ней с улыбкой, не скрывая своего удовольствия. Заметив его взгляд, Карина невольно рассмеялась.

Их прервала одна из девушек. Она влетела в зал и стала умолять Берти пойти с ней наверх и решить одну небольшую проблему.

— Идите, — сказала Карина. — Я еще побуду здесь. Хочу почувствовать инструмент.

Берти ушел, и Карина погрузилась в музыку, выбирая наиболее трудные вещи. Рояль был великолепный, лучший из тех, на которых ей доводилось играть. Карина играла с наслаждением, стараясь как можно больше продлить удовольствие.

Она не могла бы точно вспомнить, когда почувствовала, что кто-то за ней наблюдает. Ей показалось, что этот мужчина все время тихо стоял в зале. Именно его молчание встревожило Карину. Он неподвижно стоял в темном дверном проеме и в упор смотрел на нее.

Карина играла тихую, навевающую грезы пьесу Шопена, исполненную тоски и меланхолии. Только когда она закончила, мужчина направился к ней.

— Это было прекрасно, — спокойно сказал он.

На вид ему было лет тридцать с небольшим. Высокий, сильный, темноволосый. Больше она ничего не рассмотрела при неярком свете.

— Благодарю вас, — ответила Карина.

— Сыграйте еще что-нибудь.

Это был приказ, но странным образом он прозвучал как мольба. Карина стала играть еще одну, очень грустную пьесу Шопена. Пока она играла, мужчина подошел и остановился рядом с ней.

Отзвучала последняя нота.

— Еще что-нибудь сыграть? — спросила Карина очень тихо, словно боясь нарушить очарование момента.

— Нет, это было прекрасно. Более печальной музыки я еще никогда не слышал.

— Когда Шопен написал эту пьесу, он сказал, что представлял себе человека, который глядит на старый дом, где когда-то был счастлив.

— Да, это так, — подхватил он. — Счастье ушло навсегда. Остались только пустота и одиночество.

Что-то в его голосе побудило ее спросить:

— Вы говорите о своем счастье?

— Нет. Это трудно объяснить. У меня никогда не было настоящего счастья, только удовольствия. А это не одно и то же. И того, что было, никто у меня не отнимал. Просто оно как бы блекло и становилось бессмысленным.

— Но это же печальнее всего, — отозвалась Карина. — Потерять счастье, так по-настоящему и не испытав его!

Он подошел ближе.

— Как интересно вы говорите!

Карина взглянула на него и улыбнулась. Но улыбка тут же замерла на ее губах. Она заморгала и взглянула еще раз, думая, что ошиблась. Однако ошибки быть не могло — это был лорд Торнхилл.

С возрастом он стал немного плотнее, черты лица обозначились резче. Но она узнала его темные, беспокойно горящие глаза. А на щеке был шрам, в том самом месте, где его задела пуля. Без сомнения, это был тот молодой человек, который когда-то давно едва не умер у нее на руках.

Карина чуть не вскрикнула от радости. Первым ее побуждением было рассказать ему, кто она такая. Но девушка сдержалась. Она здесь актриса, женщина, недостойная истинного уважения, та, с кем мужчина может позволить себе вольности. Карина вспомнила слова, произнесенные им в тот вечер: «Я всегда буду помнить вас только так... моя любимая». Он обещал сохранить ее в памяти как что-то святое и, возможно, сдержал свое слово. Если это так, то ей ни в коем случае нельзя разрушить свой образ в его памяти.

По его лицу не было видно, что он тоже узнал ее. Карина вспомнила: маска достаточно хорошо скрывает ее лицо.

— Как вас зовут? — спросил он.

— Ирис.

— У вас нет другого имени?

Карина покачала головой.

— Почему вы в маске? О, я понял. Вы, наверное, одна из артисток. У Берти все артистки носят имена цветов. Видимо, по какой-то причине я вас раньше никогда не видел.

— Может быть, и видели, — задумчиво сказала Карина. Это было опрометчиво с ее стороны, но она не смогла удержаться и решилась чуть-чуть рискнуть.

— Нет, я бы вас сразу узнал. Другие девушки могут воображать себя красавицами, но вы действительно красавица.

— Откуда вы можете это знать?

— Я вижу ваши губы. Они прелестны и когда вы спокойны, и когда улыбаетесь. Я никогда не видел губ, которые мне хотелось бы поцеловать больше, чем ваши.

Ни один мужчина никогда не говорил Карине подобных вещей, и в первый момент она была шокирована. Но потом подумала, что все в порядке. Никто не знает, кто она на самом деле. Она даже может позволить себе немного развлечься.

— Вы так добры, сэр, — сказала Карина, снова пробежав пальцами по клавишам.

— Почему вы не смотрите на меня?

— Это необязательно. Я и так вас слышу.

— Вы затеваете игру со мной. Вам ведь прекрасно известно, что, как только вы взглянете на меня, я вас поцелую.

- Попробуйте.

— Хотите сказать, что не разрешите мне вас поцеловать?

Карина знала, что сейчас ей следует проявить девичье жеманство и убежать. Вместо этого она искоса посмотрела на него и с таинственной улыбкой сказала:

— Я еще не решила. Быть может, вы мне не подходите.

— Вы очень несправедливы. Ничего обо мне не зная, вы уже настроены против меня.

— О, я кое-что о вас знаю. Знаю, что вы нехороший человек.

— Почему, черт возьми, вам пришла в голову такая мысль?

— Потому что вы гость герцога, а все знают, что он нехороший человек.

С наигранной веселостью он поднял одну бровь.

— Ну-ну, интересно бы послушать. В чем же, собственно, обвиняют его светлость?

— У него шокирующая репутация, — осторожно сказала Карина.

— Из-за чего же?

— Из-за того, что... Из-за того, что происходит у него в замке. — Карина была уже не рада, что завела этот разговор. — Оргии и... и тому подобное.

— Так вы считаете, что в этом можно обвинить и меня? Хорошо, я согласен, что мое пребывание здесь можно истолковать именно так. Вы говорите, что герцог — ужасный тип, погрязший в разврате. Какое счастье, что его самые мерзкие деяния еще не стали достоянием гласности.

— Правда? — спросила Карина, глядя на него в прорези маски.