Онлайн книга «Ценник красивой жизни»
|
Квартира у Алексея оказалась на удивление чистенькой и уютной. Детдомовские, выросшие без родительской ласки, обычно с трепетом относятся к тому, что символизирует собственный дом. Леша, получивший полгода назад квартиру по социальной льготе, был на седьмом небе от счастья. Он тут же приобрел диван и любимое детище – телевизор. Кухня была такая крохотная, что Ритка едва протиснулась между столом и стеной и чуть не уронила тряпичную куклу, красовавшуюся на чайнике. – Здорово у тебя, Леш, – с завистью сказала она, присаживаясь на пахнущий деревом табурет. – Дура ты, Ритка, дура! Вышла бы за меня замуж, детей бы народили. – Это ты дурак, Лешка! Дураком был, дураком и останешься! Я не создана для семьи, только для мужских утех, у меня талант в постели. – Да глупости у тебя в башке! На ужин он сварил магазинные пельмени, выставил к ним бутылку водки и пол-литровую банку маринованных огурчиков. Они оба ели с удовольствием, причмокивая и собирая хлебом горячий мясной сок. – Завтра купишь мне кое-что по списку? И будем думать, как деньги добывать, – проговорила Ритка. – Банк ограбить хочешь? – Нет, заставить поделиться деньгами одного человечка. Письмо отнесешь, куда скажу. Нам с тобой, Лешка, вместе держаться надо. Я знаю, как заработать можно. А потом можно рвануть туда, где море, солнце и пальмы. – Я не хочу с тобой во что-нибудь вляпаться, ты, Ритка, как стихийное бедствие, несчастья притягиваешь. Пока все не расскажешь, никуда не пойду, я не бычок на веревочке. А то потом отправят в Карелию лес рубить. – Почему в Карелию? – Ритка захохотала и притянула Лешку к себе. – Ты и есть бычок, хороший такой крепкий бычок, – и впилась в его губы. Когда утром Алексей вернулся из магазина, Рита жарила яичницу. – Ты все купил? – Телефон взял с рук, но вполне сносный, все остальные штучки здесь, – он протянул ей пакет, девушка пошла с ним в комнату и через десять минут вернулась в темном парике с короткой стрижкой, так изменившем Ритку, что ее было не узнать. – Ну ты даешь! – восхищенно цокнул Лешка. Она покрутилась перед зеркалом и осталась довольна своим новым обликом. – Я скоро приду, на разведку отправляюсь, а вечером расскажу, куда отнести письмо и что делать дальше. Она налила почти полный стакан водки и залпом выпила. – Вот как-то так легче! Не дрейфь, Леха! Лешка кивнул и подумал: «Пока со мной живет, уговорю замуж, а то задурит опять, с нее станется». Когда незнакомая брюнетка в темных очках подошла к Саше на улице недалеко от его дома со словами: – Саша, это я! – он не сразу узнал Риту, а потом испугался. – Рита?! Ты сошла с ума! Тебя везде ищут! Где ты? Что с тобой? – Сашка! Я звоню тебе, а ты трубку не берешь. Мне мама Яна помогла сбежать, пока живу у нее, вот тебя нашла. Теперь давай думать, что делать. – Рита, да если босс хоть что-то заподозрит, то просто прихлопнет и тебя, и меня. – Не прихлопнет! Я много про него знаю и могу рассказать! – Кому, глупышка? Не успеешь дойти, чтобы рассказать. Никому так больше не говори. Рита, пока с месяц-другой давай не видеться, пусть все утихнет. Я тебе сам позвоню. Ты Шинкову выгодна только мертвая. Больше ко мне не приходи, жди звонка. – Он быстро зашагал в сторону дома. – Трус ты, Саша, трус, – зло зашептала она. – Да и черт с тобой! Не на ту напали, мальчики. Вечером в почтовом ящике Шинкова лежало письмо, где сообщалось, в какую ячейку железнодорожного вокзала надо положить пять миллионов рублей, иначе запись его разговора об убийстве Платона Савватеева будет отослана в прокуратуру. Шинков был взбешен, сам он доставал почту редко, но в этот раз письмо попало прямо к нему в руки. – Малолетка, решила со мной поиграть?! – Дмитрий Евгеньевич злился, его девочка перешла ту невидимую черту, после которой уже заканчивалось его терпение. Он осознавал, что подпустил ее слишком близко к своим чувствам, сердцу и душе. Она слишком много слышала и знала. Никто из его женщин прежде не мог похвастаться этим, Шинков очень быстро забывал их имена и лица, словно кто-то услужливо стирал их из его памяти. Теперь он сделает все возможное, чтобы забыть имя Ритки. Что она может знать про Савватеева? При посторонних он обычно не говорил о делах, а она, маленькая дрянь, была исключением из всех правил. «Получил, старый секс-герой? – спросил он себя и сам себе ответил: – Еще как получил!» Он вызвал охранников и сделал несколько распоряжений. Когда в назначенный день Лешка пришел в камеру хранения железнодорожного вокзала, он сначала просто прошелся по коридору туда и обратно. Его колотило и трясло, как при похмельном синдроме, казалось, что голова так распухла, что касается грязно-крашеных вокзальных стен. Лешкино детдомовское чутье, редко его подводившее, кричало об опасности и включало громкий тревожный звуковой сигнал. Предупреждающий звук, резкий и страшный, так сильно сдавил голову, что Алексей присел на обшарпанную скамейку и закрыл глаза, ожидая, что зуммер утихнет, но клаксон не сдавался и продолжал громко гудеть. Приоткрыв глаза, он перехватил взгляд молодого мужчины, который невзначай прошелся около его скамейки. Сигнал врубился так громко, что Леху подкинуло, и он понял, – надо немедленно уносить ноги. Камеру хранения пасут менты, и его загребут, даже не дав пискнуть. – Юноша, вам плохо? – на него смотрела сердобольная бабушка. – Может, «Скорую» вызвать? – Уже лучше, я сам, сам. – И он спокойно встал со скамейки и размеренным шагом, не привлекая внимания, пошел к выходу. Клаксон в его голове гудел все тише и тише и, наконец, совсем замолчал. Лешка вытер испарину и быстро побежал к автобусной остановке. Ритка не находила себе места и, когда услышала, что в двери поворачивается ключ, резво подскочила. – Ну, что там у тебя? Говори! Где деньги? Лешка был бледен как полотно, его сотрясала крупная дрожь. – Можно сказать, что второй раз на свет народился! Дура ты, Ритка, говорил я тебе, что ты дура! Засада там была. Раскатала губу, что отдаст тебе Шинков свои миллионы! Как же, догонит и еще раз отдаст! – Ты был на вокзале? – Да, был, тебе говорю, оглохла, что ли! Охраны его там через каждый шаг натолкано. – Да с чего ты так решил? – Потому что в отличие от тебя у меня глаза и мозги есть. Пролетела ты, девочка! Обломала зубки! Хорошо, что я ноги унес. Он прошел на кухню и плеснул себе в лицо холодной водой. На Ритку было страшно смотреть, что-то чужое появилось во всем ее облике, на белой шее, как ожерелье, выступили неровные красные пятна, глаза пылали, как у загнанного зверька. Мир в одно мгновенье для нее сузился до размеров Лешкиной квартиры. Она зарыдала, закрыв лицо руками, потом вытерла насухо слезы и произнесла: |