Книга Магия звезд, страница 39 – Сильвия Макданиел

В кухню неслышно вошла Колетт и стала убирать со стола грязную посуду. Они почти не разговаривали сегодня утром.

— Она ведь наркоманка, не так ли? — неожиданно задал вопрос Дрю.

— Конечно, наркоманка, — ответила Колетт, даже не глядя в его сторону. — Даже мистер Кювье знал, насколько она зависит от этого зелья.

Дрю отшвырнул салфетку и встал из-за стола. Нервно меряя шагами небольшую столовую, он спросил:

— Она уже встала?

— Когда я видела мисс Дю Шамп несколько минут тому назад, она уже одевалась, чтобы спуститься вниз, — ответила Колетт. — Вам понадобится еще что-нибудь сегодня утром, мистер Солье?

— Да, мы отплываем двухчасовым пароходом в Новый Орлеан. Лайла уже собрала свои вещи?

— Да, сэр, — ответила горничная и быстро исчезла с кухни.

Дрю прошел в библиотеку, чтобы забрать свои записи, прежде чем отправиться на очередную встречу. Было одно место, которое он хотел посетить один, прежде чем они покинут Батон-Руж,

На лестнице он столкнулся со спускавшейся вниз Лайлой. В это утро она выглядела потрясающе в белоснежной блузке и темно-синей юбке. Ее глаза были чисты, хоть и слегка красноваты. Она выглядела посвежевшей, и отчаяние, которое он видел вчера, теперь тщательно скрывалось.

— Доброе утро, — сказал Дрю.

— Доброе утро, — застенчиво ответила Лайла.

— Ты хорошо спала? — спросил он.

— Даже очень. Спасибо, — ответила она.

Ее волосы были убраны в прическу, придававшую ей гордый королевский вид. На шее красовалась брошь ее матери.

Внимательно посмотрев на Лайлу, Дрю не заметил никаких признаков наркотической зависимости. Она выглядела такой живой и здоровой, что все, увиденное в предрассветные часы, показалось ему дурным сном.

— Ты уже позавтракал? — спросила она.

— Да, на сегодняшнее утро у меня назначена важная встреча, так что я очень тороплюсь, — бросил он с последней ступеньки лестницы. — Я бы подождал тебя, если б знал, что ты спустишься так рано.

— Мне надо уложить кое-какие вещи, которые я хочу забрать с собой в Новый Орлеан, — ответила она.

— Понятно… У нас билеты на двухчасовой пароход.

Она понимающе кивнула.

— Я соберусь вовремя.

Дрю еще раз посмотрел на нее.

— Вчера я за тебя волновался…

— Неужели?! — удивилась Лайла. — С чего бы это? Как видишь, я в прекрасной форме. Просто мне необходимо было выспаться.

Она улыбалась, но Дрю заметил страх, прятавшийся в уголках ее глаз.

— Сегодня утром ты выглядишь просто очаровательно, но вчера…

В ответ она лишь махнула рукой.

— Мне просто нужно было как следует отдохнуть, — промолвила она, мило улыбаясь. — Теперь я в полном порядке.

— Ты наркоманка, Лайла.

Ее тело напряглось, а в глазах блеснул гнев.

— Да как ты смеешь такое говорить?! Ты и понятия не имеешь, что такое бессонница! Каково это часами ворочаться с боку на бок, мучительно пытаясь отключиться, чтобы наконец-то пришел желанный сон.

— Уверен, ты говоришь правду, но тело твое зависит от этого наркотика. Вчера ночью у тебя дрожали руки, пока на помощь не пришла Колетт, еле слышно сказал Дрю.

— Я просто устала, — повысила голос Лайла. И ты не имеешь никакого права судить меня или учить жить. Я могу бросить принимать снотворное в любой момент.

— Я тебе не верю.

— Мне плевать, во что ты веришь, — парировала она. — Мне лауданум помогает и потому необходим.

Она возвышалась над Дрю, стоя на верхней ступеньке и нервно облизывая губы.

— Ты принимала это снотворное в ночь, когда умер Жан? — спросил Дрю.

Она метнулась мимо него в сторону библиотеки.

— И почему все наши разговоры возвращаются к смерти Жана?

Он прошел вслед за ней в библиотеку.

— Лайла, я пытаюсь защитить твою жизнь.

Если обвинитель узнает о том, что ты принимала лауданум, то может спросить, откуда у тебя такая уверенность, что ты не убивала своего мужа?

Она повернулась к нему лицом, уперев руки в бока.

— В ту ночь я впервые за много дней крепко спала, потому что приняла свое лекарство. Кто угодно мог зайти в номер отеля и убить его, я все равно ничего бы не услышала.

Дрю смотрел на нее, подмечая, сколь очевидно она расстроена признанием, что спала в момент убийства Жана. Но был ли лауданум, который она дала мужу, смешан с цианистым калием? И умышленно ли она добавила цианистый калий в питье Жана, чтобы навсегда с ним разделаться?

Дрю вздохнул, понимая, что чем больше он узнает об этом деле, тем сложнее становится его работа, и впервые засомневался, что сможет выиграть этот процесс.

— Ты наркоманка, Лайла. Ты не можешь жить без этой опиумной настойки. Если об этом узнает обвинитель, то обязательно использует этот факт против тебя. Я хочу, чтобы ты была здорова и голова у тебя была чистой, — повторил Дрю, после чего сделал паузу, прекрасно понимая, что его слова ни в чем ее не убедили. — Знаю, ты мне не веришь… Но докажи обратное и попробуй несколько ночей обойтись без этого лекарства. Если ты и впрямь не испытываешь к нему особого пристрастия, я больше не скажу ни слова…

— Мне никому ничего не надо доказывать. Я не наркоманка, — настаивала Лайла.

— А какого мнения был Жан о снотворном, которое ты принимала? — спросил он.

Лайла была просто потрясена.

— Откуда ты узнал? — голос ее задрожал. — Только Колетт могла тебе об этом рассказать.

— Не вини Колетт. Она волнуется за тебя точно так же, как и я, — сказал Дрю, сдерживая желание прикоснуться к нежной руке Лайлы.

— Я не наркоманка, — упрямо продолжала твердить она.

— Ты должна прекратить принимать эту настойку, иначе она тебя убьет, — промолвил Дрю. — Позволь помочь тебе.

Дрю подошел к ней, прекрасно понимая, что сейчас ни в коем случае не стоит ее отталкивать, иначе она убежит. Он повернул Лайлу лицом к себе.

— Мы поговорим на эту тему потом, когда я вернусь. А сейчас я должен идти. И, надеюсь, ты будешь ждать, пока я не вернусь.

Лайла нахмурилась, скрестив руки на груди.

— Я помню про короткий поводок.

Взяв ее пальцами за подбородок, Дрю повернул голову молодой женщины так, чтобы она смотрела ему прямо в глаза.

— И вот еще что…

Зная, что он не должен этого делать, но более не в состоянии сопротивляться своим желаниям, он накрыл ее рот молниеносным поцелуем.

Утренняя роса не могла быть слаще ее припухших губ. Они стояли в солнечном свете, льющемся через окна, и чувственное влечение между ними становилось все сильнее. Дрю усилием воли оторвался от нее.