Онлайн книга «Китаист»
|
«Мой отец пал смертью храбрых, а ее – предатель, пособник, с фашистами сотрудничал. Как она смеет сравнивать!» – Во! Вроде ничо, приличная. Мерь. Он снял тяжелое пальто. Хотел пристроить на краешек одежной кучи, но побоялся: вдруг украдут. Как потом отчитываться? – Да кому он нужен – твой гроб на колесах! – сестра хихикнула. Лавируя между желтыми (здесь, в подвале, желтые не уступали дорогу), он направился к зеркалу. Глянул и остолбенел: «Ух ты! Как у Ганса… И карманы, и молния…» – Здорово! – выдохнул восхищенно. – Ну! – она подтвердила. – А чо с пальто-то? Может, ну его? – Нет-нет, – он замотал головой, – мало ли, еще пригодится. – Ага, на случай войны. И броник не нужен… Шубу выберем, одним чохом и заплотим. Он шел за ней, представляя себе шубный отдел, похожий на тот, покинутый с позором. Но за стеклянной дверью дыбились меховые кучи. – Тут сиди, – сестра указала ему на стул. «Чем у них тут воняет? – От химического запаха слегка подташнивало и кружилась голова. – Ишь, бегают. Разбегались». Двое мальчишек, судя по раскосым мордашкам, из желтых. Он следил, не одобряя их шумного веселья. Устав гоняться друг за другом, мальчишки подбежали к женщине и ткнулись ей в подол. «Мамаша их, что ли?» Желтая, рывшаяся в меховой куче, обернулась. «Ой! – стрельнуло электрическим разрядом. – Да нет, не может быть… Самой-то ей сколько? Двадцать два, не больше… Ганс говорил, желтые с пятнадцати размножаются». Мальчишки снова запрыгали, исполняя дикарский танец. «А я-то, я! Как с честной девушкой. Жениться хотел», – он думал обиженно. Подметая пол слишком длинной на ее рост шубой, Юльгиза направилась к зеркалу. Он смотрел вслед: «И ноги кривые… Шуба ей, видите ли, понадобилась…» – От этой мысли расстроился окончательно, будто шуба, купленная в подвальном отделе, ставила на одну доску его советскую сестру и эту желтую дворняжку, которую Ганс назвал дешевкой. – Ну? Как тебе? – сестра вертелась, демонстрируя шубу. – Может, бог с ней вообще, а? Электричеством бьет. – Подол пусть приложит. К батарее. Батареи-то у вас есть или печное ищо? Юльгиза шла обратно. Он нырнул за меховой бруствер. Но поздно. – Не уехал? – она стрельнула глазками. – А я, эта… С братьями. Мутерша наша заболела. Смерив ее холодным взглядом, сестра отошла. «Ага, с братьями. Ври больше», – хотел забрать пальто и ретироваться. – А уезжаешь када? – Завтра, – буркнул, лишь бы отвязалась. – Ну тада пока, – Юльгиза махнула рукой и добавила, ему показалось, с надеждой: – Можа, свидимся ищо. – Не знаю. Вряд ли, – он оглядывался, ища глазами сестру. – Ждать тя буду, надеяться. – Опершись о перила железной клетки, из которой так и лезли искусственные шубы, карабкались наружу, Юльгиза смотрела ему в глаза. Уголки ее губ слегка приподнялись, как крылья перелетной птицы, – лапки еще касаются земли, но дайте только срок, взлетит… – Чо за девка-то? – сестра спросила недовольно. – На конференции познакомились. В университете. – Знаем мы эти… ниверситеты. Гляди, набегаис-ся по врачам. Тут тебе не эсэсер, обдерут как липку… Он не понял – при чем здесь СССР, а тем более врачи. Расплатившись, сестра спрятала конверт – остатки его честного заработка. «Плакали мои денежки… На макароны свои потратит», – он вспомнил длинный список. – Девки эти желтые – хитрые. Оглянуться не успеешь. Родит и на тебя повесит. Кассирша кивнула, будто подтверждая ее дурной прогноз. – Ну да, – он пристроил пальто на широкий прилавок. – Не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку… – А хыть кого. Алименты все одно платить. Он хотел сказать: не надо, не заворачивайте. Это же мое, старое. Но желтая упаковщица уже свела рукава пальто на ватной груди. Завернув в плотную бумагу, перевязала кокетливой голубой ленточкой. Поднимаясь вверх по эскалатору, он ловил на себе косые взгляды манекенов. – Надо было коляску взять, – лицо сестры светилось тихой радостью. – Гляди, аккуратно неси, не урони. Обратно они ехали на бесплатном автобусе. – Разе плохо, а? – сестра склонилась к его уху. – Съездили, купили вон шубу. Другой раз ищо чо-нить. Платье, туфельки, скатерть… А хошь, по почте вам пришлю… Он положил сверток на свободное сидение. – Ну чо вам эта война? – сестра шептала горячо. – Ить тока-тока вздохнули, жить начали. Из нищеты выбились. А тут – вы… Будто война зависит не от их фюрера, а от его, братской, воли: доброй или злой. – Ну, положим, купили. А дальше что? Не уловив его грозной интонации, она зашептала снова: – Шкап зеркальный, люстру на кухню… Чо, не достало мыкаться? Сами не живете и нам, мля, мешаете… – смотрела как на врага. «А все телевизор. Хуже ядерной бомбы – надо же, как действует, особенно на таких идиоток. Прав Ралька. Дура непролазная! Мозги ей полощут, а она и рада стараться…» Неизвестно, чем бы все закончилось, но автобус подъехал к станции метро. – Эй, пакет не забудь! – тетка, сидевшая сзади, тыкала пальцем в его сверток. – Спасибо, – он поблагодарил вежливо. Но тетка не унималась. – Можа, ваще не твой? Ща полицая вызову, пусь разбираются. Можа, ты террорист? А в пакете бон-ба. Вон, по телику вчерась… – наливаясь бессмысленным ужасом, она пучила глаза. – Да ты чо! – Сестра спешила на помощь, расталкивая пассажиров. – Террориста нашла! Давай, вызывай! Сама сука желтая! – Это я-та желтая?! – тетка подбоченилась. – Ну не я же! – сестра оглянулась, взывая к остальным пассажирам. – То-то, слышу, воняет. Хыть нос затыкай! Сперва мыться научись, потом к людям лезь, – тесня плечом, она подталкивала его к выходу. Пассажиры принюхивались неприязненно. – А и впрямь. Пойдем, кляйнер мой. Неча тут. Ихнее нюхать, – молодая женщина тащила сына за руку. Он шел, повесив голову, все еще во власти отвратительной позорной сцены. – А чем от нее пахло? – раньше, сталкиваясь с желтыми, он ничего такого не замечал. – Да эта я так, штобы отстала. – А… вообще? – Ну… – сестра задумалась. – Подванивают. – Про евреев тоже так говорили, – он сказал и снова почувствовал себя советским человеком, на которого не действует нацистская пропаганда. – За жидов не скажу. Не нюхала. А от желтых – точно. Несет. |