Онлайн книга «Лучи смерти»
|
– Московское охранное отделение занимается не только Москвой. На нас вся округа: Московская, Владимирская, Калужская, Костромская, Нижегородская, Ярославская, Тульская, Смоленская, Рязанская и Орловская губернии. Никого не упустил? – Тверская еще, – дополнил начальника Ионов. – Черт, всегда их забываю… Все помолчали, обдумывая услышанное. – Что же, у нас нет ни одного анархиста? – недоверчиво переспросил Трепов. – Пять-шесть человек так себя называют, – ответил Ионов. – Читают «Хлеб и волю», переписываются с ее редактором Гогелия. Есть один господин, стоящий особняком, – некто Новомирский. Приехал из Одессы. Это тот самый, который призывал анархистов идти с агитацией в уголовную среду… – Уже теплее, – вставил Лыков. – «Разбойники – единственные подлинные революционеры в России», – подхватил начальник сыскной полиции. Поймал удивленный взгляд генерала и пояснил: – Это цитата из Нечаева, того душегуба, который написал «Катехизис революционера». Тут блеснул цитатой и ротмистр Ионов: – «Невозможно угадать, где кончается товарищ анархист и где начинается бандит». Это, ваше превосходительство, уже социал-демократ Плеханов. – А что Новомирский делает у нас в Москве? – насторожился Трепов, пропустив цитаты мимо ушей. – Вы приглядываете за ним? – Глаз не сводим, – успокоили шефа жандармы. – Пока одессит ведет рассеянный образ жизни. Похоже, он там, на берегу моря, нашкодил, а у нас прячется. – Откуда информация, что Грилюк примкнул к банде Андосова? – обратился генерал к Лебедеву. Тот покосился на Лыкова. Питерец прошептал: «Информация значит сведения». – Виноват, ваше превосходительство, – поправился коллежский асессор. – Осведомитель по кличке Пан сообщил. Он старший официант в одном из трактиров, что покупают у Андосова ворованный чай. Близкий к хозяину человек. – И что именно сказал ваш Пан? – Всего несколько фраз, ваше превосходительство. Приехал-де из Петербурга анархист договариваться с атаманом о займе. Деньги им нужны. Как совершат экспроприацию, вернут с процентами. – Почему вы думаете, что это именно Грилюк? – раздраженно спросил обер-полицмейстер. – Анархист кашляет кровью. Трепов повернулся к питерцу: – Коллежский советник! Зачем, по-вашему, чахоточному анархисту понадобились деньги? Тот предположил: – Готовит тот самый экс. Дело затратное: оружие, явки, людей собрать, то да се… – Экс у меня в Москве… – задумчиво пробурчал Трепов. Потом вдруг взъярился: – Экс! У меня! В Москве! Да я им!!! Подчиненные генерала притихли. Лыков сидел и наблюдал. Он не любил род Треповых. Четыре брата делали карьеру. Сыновья знаменитого Федора Федоровича Трепова, первого градоначальника Петербурга, известного своими нечестными приемами и загадочным состоянием, упрямо лезли наверх. Возглавлял их Федор Федорович-младший, генерал-лейтенант, которого только что с должности Киевского губернатора передвинули в Сенат. Сыщик встречался с ним в Киеве, и у них вышла ссора. Второй по возрасту был Дмитрий, генерал-майор и московский обер-полицмейстер. Красивый, осанистый и на вид весьма решительный, он тоже имел репутацию интригана. Третий брат Александр, по слухам, был самым приличным из семейки. Зато и карьера его не задалась: застрял в Канцелярии Государственного совета, который год камергер и не более того. И наконец, самый младший, Владимир, занимал должность Таврического губернатора. Ишь, расплодились… – Лебедев! – Слушаю, ваше превосходительство, – коллежский асессор вскочил и замер. – В два дня арестовать трактирщика и всех, кто еще у вас на подозрении в связях с Андосовым. – Но… – Не перебивать! – Виноват. – Взять также и этого… из Одессы который приехал. – Новомирского? – Да. – Его-то за что, ваше превосходительство? – поразился Лебедев. Обер-полицмейстер отчеканил: – Вот когда государь доверит вам целый город – если, конечно, вы удостоитесь такого доверия, – тогда и поймете. На моей ответственности Москва! Понимаете? Вторая столица. Как же я могу допустить, чтобы террористы и прочая шваль гуляли на воле? А вдруг они мне город взорвут? Лебедев не решился более возражать. – Ратко! Подполковник тоже вскочил. – Вы ловите этого чахоточного анархиста. Дело Филиппова на контроле у государя. Понимаете, что это значит? – Понимаю, ваше превосходительство. – Всех поставить на дыбы. Кто отыщет, тому награда. – Слушаюсь! – Лыков! Коллежский советник вежливо склонил голову, но подниматься не стал: много чести. – Какая еще помощь нужна вам в дознании? – Данных вами приказаний вполне достаточно. Московские розыскники – люди опытные, справятся. Но не слишком ли вы торопитесь с арестом? Возьмем мелочь, а крупную рыбу спугнем. Трепов хотел и питерцу пояснить насчет доверия государя, но передумал. А просто скомандовал подчиненным: – Выполняйте. Офицеры и чиновники гурьбой высыпали во двор и остановились в нерешительности. Лебедев первый пришел в себя: – Да… Пойдемте ко мне, согласуем наши действия. Дальнейший разговор проходил в кабинете начальника сыскной полиции. Начал его Лыков залихватским тоном: – А ну сыпь на стол у кого что есть. – В каком смысле? – удивились москвичи. – Я не вчера родился, понимаю. Никогда начальству всего не доносят. Тем более такому, как ваш… генерал. Что вы утаили? Ратко бросил быстрый взгляд на Лебедева. Тот ответил: – Говори. Ему можно. Начальник охранного отделения скомандовал своему подчиненному: – Валяйте! Ионов зачем-то оглянулся на закрытую дверь, потом сказал: – По данным наружного наблюдения, к одесситу в номер дважды заходил молодой человек. Роста среднего, в руках держит носовой платок. Кашляет в него. – Грилюк? – обрадовался питерец. – Он самый. – Проследили? – В первый раз да, ваш студент привел филера в гостиницу Носовича. А вот во второй вышла осечка. То ли заметил слежку, то ли привычка у него менять адреса… – Потеряли? Где? Ионов брезгливо сморщился: – После встречи с Новомирским студент пошел на Хитровку. И не абы куда, а в Вагончик. Лыкова тоже передернуло. Вагончиком назывался одноэтажный флигель во дворе дома Румянцева, того самого, в котором квартируют кабаки-притоны «Сибирь» и «Пересыльный». Они, конечно, лучше «Каторги», в которой столуются лишь громилы первого разряда. «Сибирь» – место сбора воров и скупщиков, а «Пересыльный» любят бездомные и бродяги. Вагончик представлял собой публичный дом, но особенный. Там взыскательной публике предлагали десятилетних проституток, еще детей. А за особую плату и вовсе малолетних. Даже циничная Хитровка, знакомая со всеми кругами ада, относилась к этому неодобрительно. Но раз люди платят деньги, имеют право… |