Онлайн книга «Лучи смерти»
|
– Пиво? – с оживлением переспросил Скуратов. – Да. Хорошее, петцольдовское. Прямо сейчас и обменяемся. Алексей Николаевич вынул из портмоне банкнот и протянул атаману. Тот взял, подозрительно посмотрел. – Не пчелы? [35] Гляди… – Настоящие! Сыщик крикнул наверх: – Весельчак, подь сюда! Хитрованец быстро спустился и получил от сыщика десятку. – Давай за петцольдовским пивом, одна нога здесь, другая там! – А сколько взять-то? – На девять рублей, целковый возьми себе за труды. – Слушаюсь, васкоробродь! – Ты какое любишь, темное или светлое? – обратился питерец к подземному жителю. – Светлое. – А я темное, – подал вдруг голос есаул. – Того и другого возьми, – приказал сыщик Весельчаку. Васька убежал. Лыков с Малютой сели на стулья, адъютанты остались стоять. – Ну, как тут живется? Не скучно? – начал дипломатичный разговор коллежский советник. – Живется спокойно. Ваши сюда не суются. Сыщик огляделся, зябко повел плечами: – Да… Я бы не смог. Меня однажды в Даниловке завалило в пещере. Четыре дня просидел, чуть с ума не сошел. Стреляться уже надумал [36]. Бр-р… До сих пор иногда кошмары снятся, что я в той могиле… – Не, у нас весело, – будто оправдываясь, ответил «иван». – В святцы [37] балуемся, девки к нам в гости ходят. – А по ночам гуляете… – По ночам гуляем, – с ухмылкой подтвердил хозяин. – Уходить тебе надо до холодов. Зимой в этом клопосдохе совсем худо. – Поглядим… – буркнул «иван»; разговор перестал ему нравиться. – Где твой скороход? Только за смертью его посылать. – Да он скорее твой, чем мой! Еще пять минут они поговорили ни о чем. Потом явился Васька с полной корзиной пива, и начальники совершили обмен. Лыков не глядя сунул бумаги в карман, кивнул гайменнику: – Будь здоров. Попадешься – договорим. Когда они выбрались наружу, Мариан Ольгердович облегченно вздохнул. Толпа задержанных ждала своей участи и с надеждой взирала на парламентеров. Лыков махнул рукой: – Пляши в три ноги! Всем свобода! – Ура!!! – закричали хитрованцы и разбежались по кабакам. Сыщики с офицером сели в служебный экипаж, и только там Лыков вынул и развернул трофей: – Что здесь? И ахнул: – «Программа развития Балтийской эскадры до тысяча девятьсот десятого года»! Вот гады, такой документ похитили! На другой день в Петербурге ротмистр Лавров крепко пожал руки Лыкову и Олтаржевскому: – Поздравляю, господа. Теперь мы прижмем эту шушеру с Большой Морской [38]. – А что мой обидчик-гальванист? Нашли его в Риге? – Нашли, да что толку. Сел там на пароход – и в Данциг. – Ну хоть агентуру мы им расшугали, притихнут на время, – вздохнул Лыков. – Гамбургера потрясите, может, он кого назовет. А мне пора возвращаться к делу доктора Филиппова. Развлекся, и будет. Глава 9
Человек из прошлого Лыков дописывал акт дознания. Дело надоело ему до чертиков. С тех пор как он взялся за него, начались разные неприятности. Сыщика пугали ножами, стреляли почти в упор, били кистенем по голове и сбросили в Неву. Скорее закончить, и в Нефедьевку. Через два дня Плеве возвращается из Саровской пустыни, доложить ему все и попроситься в отпуск… Титус пишет, что в Ветлуге, прямо напротив имения, поймали судака длиной два аршина! [39] Сам управляющий нашел в Лапшанге хорошую яму, где живет хариус. А на третьем кордоне объездчики ругаются: надоела росомаха, разоряет припасы. Приехать, и поохотиться, и порыбачить… Вдруг в дверь постучали, и просунулась усатая голова служителя: – Ваше высокоблагородие, вас посетитель дожидается. – Где? Какой посетитель? – Одет как иностранец, а по-русски шпарит хорошо. Стоит в вестибюле. Вот еще… Просил передать. Служитель вручил Алексею Николаевичу визитную карточку и маленький конверт. Тот взглянул на бумагу с золотым обрезом. Что за чудеса? На карточке значилось: «Джейкоб Мак-Алай, коммандер, помощник военно-морского агента Северо-Американских Соединенных Штатов». Зачем Лыков понадобился заморским людям? А что в конверте? Он открыл его, вытряс содержимое на ладонь, и сердце его больно сжалось. Это был его фамильный крест. Двадцать лет назад в Забайкалье Лыков своими руками надел крест на шею Якову Недашевскому, известному в уголовных кругах как Челубей. Тот уезжал из России навсегда и взамен отдал свой [40]. Он и сейчас был на сыщике. Конверт мог означать только одно: Яков погиб, и кто-то по предсмертной его просьбе явился вернуть крест первому владельцу. Не чуя ног, Алексей Николаевич помчался вниз. Слетел с лестницы, готовый к худшему, и вдруг замер. В вестибюле стоял и смотрел на него сам Недашевский! Живой и здоровый, только постаревший на двадцать лет. – Яша!!! Живой… – Живой, Леш, живой. И ты, слава богу… – Слава богу! Друзья обнялись так, что, казалось, сломают друг другу ребра. – Есть еще силенка, – охнул Челубей. – Отпусти, придушишь! – Черт неудельный, зачем меня напугал? Я уж подумал… Сам знаешь, что в таких случаях думают.  Лыков бегал вокруг рослого красавца, осматривал, как статую, дергал за рукав и болтал без умолку: – А что за Мак… чего уж там написано? Коммандер какой-то. Это что за гусь? Старший по команде? – Коммандер – это чин в американском военном флоте. Равен нашему капитану второго ранга. А Мак-Алай – это я и есть. Так меня теперь зовут. Тон у Якова был такой, что Алексей Николаевич без разговоров повел его в кабинет. Усадил на диван и велел: – Рассказывай. – Правду? |