Книга Любовь по расчету, страница 13 – Пенелопа Стрэттон

— И конечно же, мне не следовало этого делать, — печально проговорила Дианта. — Я уже говорила, что недостаточно сдержанна. Я всегда стараюсь говорить откровенно.

— И я ответил, что для здравомыслящего мужчины это не помеха. Я предпочитаю откровенность, и, если бы вы начали кокетничать, я бы тут же сбежал из танцевального зала.

— Да, я представляю, как часто вам приходится общаться с кокетливыми богатыми наследницами с тех пор, как об обстоятельствах, при которых вы получили наследство, стало известно в высшем свете, — спокойно произнесла Дианта. — А вы, между тем, очень нелестно отзывались обо мне.

— Я полагаю, вы правы, — неохотно согласился граф. — Вы не можете представить, как это больно и унизительно, когда друзья и родственники пытаются превратить тебя в охотника за приданым.

— Не больнее, чем мне, ведь все мои родственники и друзья примеряют любого достойного джентльмена на роль моего мужа, — ответила Дианта.

— Да, в этом мы схожи, не так ли? Если я скажу, что, приехав в Олвик-хаус, я никак не ожидал вас там увидеть, вы мне не поверите?

— Нет. Я полагаю, вы намеренно искали меня среди гостей, — с насмешкой сказала Дианта.

— Ничего подобного. Правда, я опасался встречи с богатой невестой — одной из тех, с которыми меня так упорно пытаются познакомить друзья несмотря на все мои протесты. Если бы я знал, что вы там будете, я бы ни за что не поехал. Это правда.

— Потому что я наследница банкирского дома Хелстоу? — спросила Дианта, усмехнувшись.

— Именно из-за этого обстоятельства я избегал знакомства с вами, — уже мягче сказал граф. — Когда нас представили друг другу, я хотел немедленно уйти. Но вы не похожи на большинство богатых наследниц. Да и на «обычных» молодых леди тоже. Во время вальса я чуть было не пожалел, что не ушел сразу. Вы страшно меня разозлили, но когда я взял себя в руки, я почувствовал к вам определенное уважение и симпатию. — Последнюю фразу лорд произнес с особой мягкостью.

Ему представился еще один случай убедиться в том, насколько Дианта отличалась от своих сверстниц. Вместо того чтобы смутиться, она тотчас же ответила:

— Этого достаточно, чтобы забыть о том, что у меня огромное состояние?

— Даже об этом, — ответил граф. — Я никогда не думал, что так может случиться, но ваше наследство — не препятствие для откровенного разговора. Теперь вы должны ответить мне на один вопрос. Если он покажется вам абсурдным, пожалуйста, не обижайтесь.

— Вы рассуждаете весьма разумно. И не делаете нелепых признаний. Надеюсь, что их и не будет.

— Вы можете полностью на это рассчитывать. Я уже вышел из возраста, когда мужчины совершают подобные глупости. — Он взглянул на девушку и слегка нахмурился. — Какие признания вы считаете нелепыми и как вы себя от них ограждаете?

Дианта молчала, поэтому он добавил:

— Я обещаю сохранить любую вашу тайну.

— Благодарю вас. Я вам доверяю, — после паузы ответила мисс Хелстоу. — Видите ли, лорд Чартридж, мои родители поженились по любви, — так, по крайней мере, мне говорили. Но к тому времени, когда я стала достаточно взрослой, чтобы самой разбираться в происходящем, мать и отец едва выносили общество друг друга. Они уже умерли, — неожиданно грустно закончила она.

— О да, для ребенка это весьма печальный опыт. Но верно ли судить о жизни в супружестве по одной паре? — спросил он, глядя на лошадей.

— Если бы она была одна! Вероятно, пример родителей сделал меня более наблюдательной, чем это свойственно девочкам моего возраста. Я стала свидетельницей многих романтических увлечений, и все они выставляли людей в неприглядном свете, — неуверенно продолжала Дианта. — Вы понимаете, что я хочу сказать?

— С Фарреллом, мужем вашей кузины Шарлотты, я едва знаком, — быстро ответил граф, продемонстрировав полное понимание, которое Дианта приняла с признательностью. — В обществе его любят, но манеры этого джентльмена далеки от совершенства.

— Далеки от совершенства? — удивленно переспросила Дианта. Все знакомые считали лорда Фаррелла милейшим человеком, очень вежливым и сдержанным.

— Полагаю, что постоянно выставлять супругу на посмешище своими похождениями — верх невоспитанности.

И Дианта кивнула в знак согласия.

— Думаю, что пары, которые женятся по любви, чаще… — она замолчала в нерешительности.

— Чаще забывают о своих клятвах, — закончил за нее Чартридж.

— Именно это я и хотела сказать, — с благодарностью подтвердила Дианта. — О, как бы мне хотелось стать мужчиной, чтобы, не задумываясь, говорить то, что я считаю нужным!

— А разве вы задумываетесь? — удивленно спросил Чартридж. — Должно быть, я этого просто не заметил.

Она улыбнулась.

— Я пытаюсь, но у меня это редко выходит.

Дианта оправдывала свою откровенность терпимостью графа — ведь в том, что их убеждения настолько схожи, нет ее вины. Он угадал ход ее мыслей:

— Надеюсь, что вы и в дальнейшем будете столь же непосредственны и откровенны со мной. Только так мы сможем найти общий язык. Мы уже почти дошли до ворот Эплси, значит, у нас осталось очень мало времени. Я не сказал вам самого главного. Вы знаете, что в наследство от дядюшки я получил не только титул, но и его долги. Я должен взять в жены богатую наследницу с тем, чтобы спасти аббатство Чартридж и поместье. Когда мои друзья в качестве одного из вариантов предложили мне союз с вами, они заботились исключительно о моей выгоде, ни на минуту не задумавшись о том, стоит ли вам отдавать свою руку и сердце мужчине, которого вы абсолютно не любите… Мужчине, которого, к тому же, донимают кредиторы.

— Я полагаю, они решили, что титула графини мне будет достаточно, — с легкостью ответила Дианта.

— И вам по душе такое решение?

Девушка на минуту задумалась, а затем медленно произнесла:

— Вы обидитесь, если я скажу «да, по душе»?

— Было бы странно, если бы вы это сказали. Вам так хочется иметь титул? Поверьте, в этом нет ничего заманчивого.

— Я так не считаю. Будь я графиней, я имела бы больше свободы.

От неожиданности граф оторопел.

— Видите ли, моих родителей не принимали в обществе, а о папиной смерти со мной вообще предпочитают не говорить. Я знаю, что он был заядлым игроком и погряз в долгах. Когда мама узнала о его смерти, она сказала: «Наверное, поссорился с таким же картежником, как он сам, и случилось непоправимое». Я никогда еще не слышала столько горечи в ее голосе.

Дианта щелкнула пальцами.

— Каждый день был мукой. Я находилась на грани отчаяния, поэтому нельзя ставить мне в вину мои убеждения. Иногда создавалось впечатление, что я сижу в тюрьме за преступление, которого не совершала.

В ее голосе было столько боли, что у графа невольно вырвалось: