Онлайн книга «К другому берегу»
|
– Лёш, ты так говоришь, как будто живьем ангелов видел! – На картинах видел. Я же специально альбомы рассматривал. Вон, у Джотто есть ангел вообще с одним крылом: он что, планировал, что ли? А херувимы и прочие купидоны – те уж точно летать не могли. Еще шестикрылые, правда, есть – но тоже вряд ли. Тут два-то крыла не знаешь, как к телу пристроить, а уж целых шесть! – А ты не думаешь, что они просто левитировали? Силой духа летали! – А крылья тогда зачем? Для маневрирования? – Да просто для красоты! А то как бы мы их от простых смертных отличали? На Рождество Валерия пригласила их снова, в новый московский дом, небольшой двухэтажный особняк в Брюсовом переулке. Марина, положив телефонную трубку, осторожно покосилась на Лёшку, предчувствуя его реакцию, и точно: когда им доставили две большие подарочные коробки, Леший так и взвился: – Это что за подачка?! – Лёшечка, это подарок. – Мы не можем это принять. – Лёш, это подарок на Рождество, просто Валерия дарит заранее, чтобы мы могли прийти на прием, там все будут так одеты, мы же должны соответствовать. Уже времени нет – самим все доставать. В чем ты пойдешь, в джинсах? – Ну и вообще не пойдем, очень надо. – Послушай, это же не просто прием: Валерия тебя продвигает, там будут потенциальные заказчики. Лёшечка! – А, черт! – Ну, пожалуйста. Для меня. – Вечно ты из меня веревки вьешь. Придется ведь отдаривать. А что мы можем? – Как что? Картину! – Картину… Картину написать надо. Как у тебя все просто! – А ты из старого. – А то она не поймет! – Лёш, а ты посмотри на старую картину новым взглядом – может как-то… не знаю… поправишь? – Поправишь! – Лёшка хмыкнул, но Марина видела, что он сдается. Уговаривая Лешего, Марина потихоньку распаковывала коробки: в одной был полный набор мужской одежды от смокинга до галстука-бабочки, в другой – маленькое черное платье, туфли-лодочки и сумочка. Над платьем Марина завизжала, и подошедший Лёшка удивился: – Какое-то скромненькое… – Скромненькое! Ты что! Это же Шанель! – Шанель номер пять? – Номер пять – это духи, а это платье! С ума сойти, настоящая Шанель! Тут Леший увидел смокинг и бабочку: – И ты хочешь, чтобы я это надел? Да я же буду шутом гороховым! Ни за что. – И вовсе нет. Ты будешь как… как Джеймс Бонд! Джон О'Коннери, помнишь? Ну, пожалуйста, примерь! – Придумает тоже, Джеймс Бонд. Марин, это же все бешеных денег стоит. Ну ладно, пусть для нее мелочь, но все равно. С чего это вдруг Валерия нас так полюбила? То она меня в упор не видела как художника, а тут вдруг так старается? Это все из-за тебя. Чем-то ты ее зацепила. – И зря ты считаешь, что Валерия не ценила! Она мне еще при первой встрече очень тебя хвалила – многообещающий, талантливый. Как она сказала? Художник от Бога, вот! – Правда?! Надо же… – Лёш, ты знаешь, что я думаю? Почему Валерия ко мне так прониклась? Не хотела тебе рассказывать, ну да ладно. Мне кажется, она меня воспринимает как дочь. Она в юности ребенка потеряла, понимаешь? И сейчас девочке было бы столько, сколько мне. Да еще и способности у меня такие же. У близняшек, как я поняла, нет ничего. Валерия в них как-то разочаровалась. А тут вдруг я! – Да, это может быть. А что случилось с ее ребенком? – Аборт сделала на позднем сроке. – Валерия сама тебе рассказала это? – Да. И мне кажется… она до сих пор страдает… от чувства вины. И еще. Знаешь, почему она все время браслеты носит? У нее шрамы на руках. На запястьях. Старые, но заметные. Она браслеты сняла, я увидела. – Вены резала? Ничего себе. А кажется такой… такой благополучной, такой… непрошибаемой. Леший покачал головой, нахмурился, коротко взглянул на Марину и тут же отвел глаза – Марина, вздохнув, ответила на его невысказанный вопрос: – Нет, я абортов не делала. Не было необходимости. – Что же – ни разу? Не залетела? За все время? Марина опять вздохнула: – Лёш, ты не представляешь степени моей… моей дремучести! Я даже толком не знала, как нужно предохраняться, пока Танька меня не просветила. А когда я с этим к Вадиму полезла, он сказал: нам это не нужно, не беспокойся, я принял меры. И только потом я узнала, какие меры он принял. Он вообще не мог детей иметь, представляешь! А я тогда уже мечтала о ребенке, хотя понимала, что мама меня убьет. – Так у него же сын вроде был… или что? – Сын. Он потом какую-то операцию сделал. – Какой предусмотрительный, ты подумай! – Так что ты не переживай, у меня все в порядке. Я знаю. – Тогда почему же? Не получается ничего? Может… Может, мне… провериться? А то ведь Рита… Алексей даже сморщился от стыда, но Марина уже услышала, о чем он думает, и тихо сказала: – Лёшечка, я знаю. Про Риту. Что она не твоя. Танька рассказала. – Эта Танька! Все она знает… – Ты поэтому так пил после развода? Из-за девочки? – И поэтому. – Скучаешь по ней? – Ужасно. Не хочу я об этом. – Бедный мой… – Не надо, Марин. Так что ты думаешь? Чтобы мне провериться? Правда… Стелка призналась, что аборт от меня делала. Но черт ее знает, можно ли ей верить! – Лёшечка, ты вспомни, что мы видели! Тогда, на выставке! – Ну да, правда. Я видел тебя с ребенком… нашим. – А я видела нас с детьми! Не поняла, сколько, но больше двух! – Да что ты? – Леший повеселел. – И потом… Я не вижу у тебя ничего такого. Мне кажется, все нормально. – А как ты вообще это видишь? – У Лёшки даже глаза загорелись от любопытства. – Ой, так трудно объяснить! Я сразу разное вижу, несколько образов. Один как бы образ человека вообще, его личности. Помнишь, ты в деревне мне рассказывал, как людей определяешь: живопись, акварель, рисунок? Чем-то похоже. – А меня ты как видишь? – Тебя? Ты так близко, я тебя плохо вижу, – Марина закрыла глаза и сосредоточилась. – Этот образ, он обычно при первой встрече возникает, вспышкой. А тебя я давно знаю, мое ви́дение позже пришло. Сейчас… Что-то с крыльями… – Орел, не иначе! – Да нет, не смейся… – Дракон, что ли? – вспомнил Леший: «Карп становится драконом!» |