Онлайн книга «Плохая хорошая девочка»
Причем лучше всего «подняться» и «раскрутиться», по Юриным наблюдениям, удавалось тем, кто что-нибудь продавал. В широком, так сказать, смысле слова, — необязательно корейскую лапшу или нефть. Некоторым удавалось, например, продать красоту или личную преданность. Мозги пока, по Юриным наблюдениям, особым спросом не пользовались. В общем, время шло, и Юре, перебивавшемуся на «смешные деньги», все больше хотелось что-нибудь продать… Однако желающих заработать на продаже давно уже было больше, чем товара — все кругом уже было продано и перепродано. Кое-что уже по многу раз. Так что Юре оставалось только мечтать. Иногда он просто просыпался с этой мечтой: что-нибудь наконец продать! Так, чтобы на жизнь хватило. Ибо жизнь, которую в Москве вели те, кто ничего не продавал, вряд ли можно было назвать жизнью. Поэтому, прочитав «Дневник» и думая о шестьдесят девятой квартире, Юра оценивал случившееся именно с такой точки зрения: нет ли здесь чего-то эдакого? Такого, что можно было бы «продать»? Интересной информации, например? Или чего-то, о чем Юра пока даже и не подозревает? В общем, такого-эдакого… Чтобы продать и извлечь хоть какую-то для себя пользу. Материальную, разумеется. Так, например, имя знаменитого Оскара Звездинского, фигурировавшее в этих странных записях, было овеяно в Москве слухами о немалых, даже для такого города, деньгах. А его дурацкий белый лимузин, длиной с московский трамвай, перевозивший артиста с концерта на концерт и с большим трудом разворачивавшийся в тесных переулках, просто был притчей во языцех. Да и вообще… Уж больно загадочной и неординарной была вся эта история с «воющей собакой». И была ли в шестьдесят девятой квартире собака? Если да, то была она, конечно, «зарыта». Причем глубоко! Кто, например, тот мертвый мужик? И не он ли это и выл, пока был живой? Кто это? Одичавший от долгого заточения заложник? И если выл именно он, то почему выл, а не стучал по батарее, не разбивал окно, стараясь привлечь внимание прохожих и соседей, не кричал и не ругался матом? И стоит ли чего-нибудь эта тетрадь Эллы Фишкис? В том смысле: есть ли у нее цена? Если кто-то все это просто сочинил, то, может, отнести куда-нибудь в издательство и напечатать? Юра вот где-то слышал, что один знаменитый писатель свой роман чуть ли не в походном ранце убитого на войне офицера нашел. Напечатал — и стал знаменитым. Однако еще более странной вся эта история показалась Ростовскому после того, как он случайно открыл газету «Вечерняя Москва» и наткнулся на небольшое объявление… «Концерты Оскара Звездинского в Театре эстрады, назначенные на двадцать четвертое, двадцать пятое и двадцать шестое число сего месяца… отменяются. Возврат билетов в кассах театра…» Тут уж Юра Ростовский не выдержал. Прямо руки зачесались от жажды деятельности. Однако все-таки армейская инерция была еще велика. И сработало вбитое уже армией, на уровне рефлекса, желание «доложить начальству». Что Юра Ростовский и сделал. * * * Однако начальство, выслушав странный Юрин рассказ, особого интереса не проявило. — Значит, говоришь, ничего не известно, — вздохнуло начальство. — Ничего непонятно в этой истории, ничего не известно. Так? — Так. — Ах, ах, как нехорошо… — Нехорошо, — поддакнул Ростовский. — Прямо «нехорошая квартира»… — заметило начитанное начальство. — Но кто-то же прописан в этой нехорошей квартире? Кому-то она принадлежит? — Принадлежит, конечно. Сейчас все кому-нибудь уже принадлежит. — Это-то можно узнать? — Это-то известно. — Ростовский заглянул в свои записи. — Пожалуйста. Петухов Георгий Петрович, 1911 года рождения. — Старик, что ли? — Выходит, так. — Ну и? — Вы хотите сказать, не следует ли побеседовать с этим Петуховым Георгием Петровичем? — Именно. — Это невозможно. — Что так? — Я не могу его найти. — А хорошо искали? — Честно говоря, не очень. Поискать получше? — Да нет… — Юрино начальство вздохнуло. — И догадываешься, Ростовский, почему не стоит? — Не дурак, — тоже вздохнул Юра. — Вот именно. У нас и так висяка нераскрытого хватает. А тут что же получается? Пропал, значит, этот Петухов Георгий Петрович 1911 года рождения? И хрен его знает, куда запропастился? Юра согласно кивнул. — Станешь искать, Юра, этого старпера — и еще неизвестно, что найдешь! Неизвестно, каких сюрпризов нароешь… — Но, понимаете, эта тетрадка… — Ростовский, ты, наверное, книжек много в детстве читал из серии «Библиотека приключений»? Верно? Читал? — Допустим. — Хорошо, что ты хоть допускаешь такую возможность. Так вот… А тебе, Ростовский, не приходит в голову: что это просто-напросто художественный вымысел? Скажем, чистой воды сочинительство? Вдруг это просто рассказ или повесть? Может быть, даже начало романа? — Нет. — Почему же? — На начало не похоже. Там есть финал. Причем очень невеселый. — Ну хорошо, пусть не роман. А эта твоя Прекрасная долина, в которой некая девушка внезапно очнулась… Ты сам-то не пробовал, часом? Один укол — и тоже очнешься в какой-нибудь Прекрасной нереальности, долине, пустыне или вообще на другой планете! И тут Ростовский собрался с духом и протянул своему скептически настроенному начальству газету «Вечерняя Москва». — Что это ты тут фломастером обвел? — удивилось начальство, отталкивая предусмотрительно газету. Мудрый жизненный принцип «чем меньше знаешь, тем спокойней спишь» начальству был, видимо, хорошо известен. — Это объявление, — отчеканил по-военному Юра. — Разрешите прочитать вслух? — Ну попробуй, попробуй… — недоверчиво хмурясь, смилостивилось все-таки начальство. — «Концерты Оскара Звездинского в Театре эстрады, назначенные на двадцать четвертое, двадцать пятое и двадцать шестое сего месяца, — бодро начал читать Юра, — отменяются. Возврат билетов в кассах театра. Берсеневская набережная, дом…» — И что же? — перебило Юру начальство. — Как? Разве это ни о чем не говорит? — Ни о чем не говорит, Ростовский, ни о чем. — Но как же?! — А может быть, этот Звездинский просто заболел гриппом? Или, например, сильно запил? — Может быть, — согласился Юра, уже вполне уяснивший позицию своего непосредственного начальства. — Так что же — выкинуть, значит, мне эту тетрадку? |