Онлайн книга «Плохая хорошая девочка»
|
— А что — правда? — усмехнулся Юра. — Так и было? — Ну правда, наверное… Чего ж ему, шоферу тому, было врать?! — тоже усмехнулся профессор. — Так вот… «Конечно, — говорит Вася, — в этом смысле вам, геологам хорошо… Никакие вам коровы не страшны. Камням-то что будет?!» — Вася этого шофера звали? — Или Федя… Уж не помню. Не в том дело. Я к чему вам это все, Юрочка, рассказываю… — К чему? — Так вот, Юрочка. Я так же, как тот шофер, всегда считал, что настоящая-то красота — она у ботаников! — Правда? — Точно! Цветочки, лепесточки… Красота, одним словом! Но не всегда, увы, мы можем делать то, что хотим. Я вот стал геологом, а не ботаником. И хорошо, если в старости есть возможность наверстать. Верно? — Ну правильно, наверное… Откуда я знаю? Я ж еще до старости не дожил. — Ну придется вам тогда поверить мне на слово, — усмехнулся профессор. — О'кей. Верю, — рассеянно произнес Юра, почти уже не слушая более бормотание Горчицкого. Он снова думал о своем. Исследовав тропинку, по которой профессор поднимался в гору, чтобы удовлетворить свой «чисто ботанический интерес», Юра вернулся в лагерь. И нашел среди рыболовной снасти самую тонкую леску. «Надо непременно попробовать этот «вариантик», — думал он. И на следующий день, пока профессор готовил обед — была его очередь дежурить по лагерю, — Ростовский натянул леску поперек тропинки. На том самом месте, где она проходила над обрывом. «Может, конечно, это и не сработает… — думал Юра. — Но и не помешает! Чем больше вариантов, тем лучше. К тому же и мне ничего в себе не надо будет «переламывать»! Все произойдет само собой. А то вдруг и правда в решающий миг рука у меня не поднимется старика — того?» * * * Это было совсем некстати, но к вечеру Ростовский вдруг почувствовал себя больным. — Что-то меня бьет озноб, — пожаловался Юра профессору. — Ну примите лекарство, — посоветовал Горчицкий. — Вдруг это малярия? Он покопался в аптечке и протянул Ростовскому упаковку с таблетками. Юра с подозрением оглядел таблетки. — «Ме-па-кри…» — начал читать он по слогам. — Это от малярии. — Да? — Только осторожнее. — Почему? — Понимаете… Приступ-то малярии это лекарство, конечно, блокирует. Но могут быть последствия. Одни больные начинают заговариваться, другие буйствовать, третьи теряют память. Короче, побочные действия. — Ах, вот оно что. — Помню, в молодости один парень схватил даже револьвер после дозы этих таблеток и стал нам всерьез угрожать. — Да что вы?! — Да… Дело, как сейчас помню, происходило в… «Н-да… Только память потерять мне не хватает! — думал Ростовский, не слушая разглагольствования любящего потрепаться старика. — На хрена мне эти действия побочные…» Он положил таблетку на язык. Набрал в рот воды… А когда профессор отвернулся, выплюнул все это, зайдя за палатку. «Я сделаю «это» сегодня ночью… — вдруг решил он. — Леска — сама по себе. А «это» — само по себе. В темноте ведь тоже лица не видно!» К тому же если задуманное сорвется — у меня есть хорошая отмазка… объяснение. С этим мепакрином — от которого с ума сходят!» * * * Юра открыл глаза и прислушался к стариковскому храпу. «Кажется, профессор спит», — решил Ростовский. Он осторожно вылез из мешка. Тихо взял винтовку, которую уже с вечера держал на взводе. И, не включая фонаря, на коленях пополз к тому месту, где спал Горчицкий. Тьма была полная. Юра ориентировался только по храпу. «Как бы мне не споткнуться о старика…» — думал он, осторожно пробираясь в темноте вперед — на храп! Остановило Ростовского нечто холодное, стальное, упирающееся ему в живот… — Вы чего, профессор? Глаза наконец привыкли к темноте, но Юра уже без помощи зрения понял, что это такое. В живот ему упиралась винтовка. И так же, в упор, своими пронзительными, похожими на винтовочное дуло глазками смотрел на него профессор. Бодрствующий, а отнюдь не спящий профессор Горчицкий. Старик больше не храпел. Точнее, не издавал того фальшивого храпа, который столь искусно ввел Ростовского в заблуждение, убедив его в том, что «одуванчик» якобы крепко спит. Как выяснилось, старик не спал, а с большим, по-видимому, интересом наблюдал за Юриными перемещениями по палатке. — А вы чего? — невежливо вопросом на вопрос ответил Горчицкий Юре. — Я ничего. — Это вы-то «ничего»?! — Профессор кивнул на винтовку, которую Ростовский держал в руках. — Да я… это… лекарство ваше принял! — нашелся Юра. — Побочные действия! Сами рассказывали, как тот парень размахивал револьвером после вашего этого… Как его? Ме-па-кри… — Мепакрина. — Во-во! Вот и я тоже… разбушевался. Простите великодушно больного, сам не ведал, что творил! Звиняйте, профессор. — Ой ли? — И «ружо» уберите, дяденька, — взмолился Юра. — А то вы мне уже кишки насквозь почти проткнули! — Да что вы, Юрочка? А вдруг у вас опять будет приступ буйного помешательства? И вы снова начнете с винтовкой по палатке слоняться? — Да нет же, профессор! Я уже пошел на поправку. Клянусь! Уже практически пришел в себя. Вы меня прямо-таки излечили. Можно сказать, в чувство привели! Юра скосил глаза на по-прежнему упирающуюся ему в живот винтовку. — Вы думаете? — недоверчиво переспросил Горчицкий. — Уверен! — Вам, может быть, все-таки срочно нужна медицинская помощь? — Ну хватит же издеваться, профессор. Убирайте свою «помощь»! Говорю вам: это лекарство на меня так подействовало. Я, разумеется, не собирался вас убивать! Ружье Горчицкий все-таки убрал… Однако теперь Юра постоянно чувствовал на себе его подозрительный взгляд. * * * Правда, к Юриному счастью, наконец «сработала» натянутая леска. Они поднимались на склон горы Двуглавой… Юра с некоторых пор стал сопровождать Горчицкого в его «ботанических» прогулках. На сей раз он предусмотрительно пропустил старика вперед. Милиционер даже гипнотизировал его взглядом, «дырявя» спину: ну давай, давай… И старик споткнулся. С криком покатился вниз. |