Книга Ночь печали, страница 100 – Френсис Шервуд

— Ты заботишься обо мне, чтобы спасти своих солдат.

— Я и тебя хочу спасти, донья Марина. Ты что, не заметила, где находишься?

— И что ты прикажешь мне сделать?

— Будь полюбезнее, пожалуйста. «Дорогой Кортес, милый мой, каковы будут твои распоряжения?» — Кортес повернулся к солдатам. — Где мой рупор? Он понадобится Малинцин.

Малинцин поддерживали с двух сторон, и она последовала за Агильяром и Кортесом к Моктецуме, стоявшему у выхода на крышу. На них немедленно обрушился град стрел и камней. Послышались оскорбительные выкрики.

— Почтенный народ мешика! — крикнул Кортес. — Мы хотим поговорить.

Малинцин повторила его слова на языке науатль, пытаясь произносить слова громко и торжественно.

Вокруг стало тихо. На террасу храма вышел какой-то аристократ. Его волосы были подстрижены так, как позволялось только могучим воинам, а на голове у него сияла диадема — знак императора.

— Куитлауак, — шепнула Малинцин, — младший брат Моктецумы.

— И что хочет нам сказать твой раздвоенный язык? — Куитлауак с возмущением глядел прямо на Малинцин. — Мы убьем вас всех, высосем мозг из ваших ломких костей, а затем выплюнем осколки.

— Прежде чем вы это сделаете, — по своей воле сказала Малинцин, — мы убьем вашего брата Моктецуму.

— Мой брат Моктецума предал свой народ, — рассмеялся Куитлауак. — Он — женщина, желающая умереть в своей уютной постели, и эта женщина стара, а ее разум помутился. Ваш предводитель, этот узурпатор, этот чужак, этот непрошеный гость, захватчик наших земель, убийца женщин и детей, — никакой не Кетцалькоатль. Он лишь испражнения червей.

Моктецума, которого до этого нельзя было назвать полным жизни, вскинулся, услышав имя «Кетцалькоатль».

— Мы требуем безопасного прохода через город, — продолжила Малинцин, не давая сбить себя с толку. — Тогда мы оставим Моткецуму в живых. Мы лишь хотим уйти, вернуться туда, откуда пришли.

Куитлауак рассмеялся. Внешне он напоминал Моктецуму, но был мускулистее и резче в словах.

— И откуда ты, Раздвоенный Язык?

— Если вы нас пропустите, мы отдадим вам золото.

Куитлауак вновь рассмеялся.

— Мы будем платить вам дань из нашей страны, что лежит по ту сторону моря.

— Нашей страны? Это что, твоя страна, Малинцин? Ты была там? Они выращивают там маис? Если их страна так прекрасна, то почему они пришли к нам? Зачем им наши земли?

Он настолько напоминал Лапу Ягуара, что Малинцин показалось, будто Лапа Ягуара воскрес.

— Несомненно, вы не хотите, чтобы ваш старший брат умер. — Произнеся эти слова, она вспомнила, что в императорской семье убийства среди братьев были обычным делом в том случае, если речь шла о праве наследования, а значит, это слабый аргумент, который и приводить-то не стоило. У Малинцин кружилась голова, но она держала себя в руках. — У нас много золота, которое мы можем вам отдать.

— Ты предлагаешь нам наше собственное золото? Они испортили тебя, девочка.

— Мы будем платить вам дань из нашей страны, лежащей за Восточным морем. У нас есть красивые ткани и орудия, сделанные из металла, что крепче обсидиана. Мы отдадим вам плюющиеся громом палки и высоких оленей: император сможет никогда не касаться земли. Наши котлы и лопаты сделаны из этого прочного материала. У нас есть инструменты врачевателей и целебные травы, а еще краска ярчайших цветов. У нас есть животные, которые умеют тащить за собой повозки с колесами, орудия, которыми можно пилить деревья на гладкие куски. — Малинцин, чувствуя, что вот-вот упадет, оперлась на руку Агильяра.

— Если будешь петь песни лжи, девочка, твой язык выпадет изо рта. Мы подумаем над твоим предложением, — ответил Куитлауак. — Отправьте к нам посла для переговоров.

Малинцин передала слова Куитлауака Кортесу. Она дрожала.

— Отправьте к нам мужчину. Одного мужчину, — повторил Куитлауак. — И не отправляйте женщину.

Малинцин повернулась к Кортесу.

— Они не хотят говорить со мной. Кого мы пошлем на переговоры?

— Ботелло.

— Ботелло? Нет, только не Ботелло, Кортес. Я сама пойду.

— Мы пошлем Ботелло. Это не обсуждается. Ботелло идеально подходит для этой роли.

— Мы отправляем нашего лучшего врачевателя, человека, живущего с вашим народом, женатого на местной женщине, человека, знающего тайны земли и небес! — крикнула Малинцин, чувствуя, как дрожит ее голос. — Он понимает некоторые слова вашего языка и уважает ваши традиции.

— Ваши традиции? И это говоришь мне ты, принцесса? Ты что, уже не одна из нас?

— Нет. Да.

— Очень хорошо. Пришлите этого бледного демона. Мы будем ждать его, когда солнце окажется в зените.

Новый император и его спутники скрылись в храме на вершине пирамиды.

— Не посылай Ботелло! — взмолилась Малинцин. — У него нет шансов, Кортес.

— Это не так. Ботелло неуязвим. Он вечен. Он может защитить себя заклинаниями. Ботелло лучше всех подходит на эту роль. Он жил у плавучих садов, знает их язык и одевается в их дурацкие одежды. Ботелло умеет расположить к себе. Донья Марина, позови этого проклятого цыгана.

Малинцин начала спускаться по ступеням. Солдаты, толпившиеся во дворе, увидев Малинцин, подняли головы, ожидая, что она скажет.

— Ботелло, — позвала она.

— Да, я должен срочно поговорить с Кортесом, — ответил Ботелло. — Немедленно.

Малинцин, держась за стену, почувствовала, как мир вокруг темнеет. Ее ладонь скользнула вниз, ноги подкосились, и она скатилась вниз по ступеням, упав на плиты двора.

— Донья Марина, донья Марина! — бросился к ней Кортес. — Донья Марина!

Встав рядом с ней на колени, он обхватил ладонями ее лицо, а затем приложил ухо к груди.

— Слава Богу, она дышит. Отнесите ее в комнату.

Агильяр с Кортесом перенесли Малинцин в комнату и уложили ее на циновку. Ботелло следовал за ними.

— Донья Марина, девочка моя, любимая. — Кортес осторожно похлопал Малинцин по щекам. — Не умирай, пожалуйста, донья Марина.

Ресницы Малинцин задрожали. Она увидела над собой лицо Кортеса.

— Gracias a Dios. Tú vives. — Кортес отер ей лоб ладонью. — Слава Богу, ты жива.

Поддерживая ее голову, Кортес влил Малинцин в рот воды.

— Донья Марина, ты должна выздороветь, радость моя. Ботелло, дай ей укрепляющее средство, сделай кровопускание, приведи ее в чувство.

— Я хочу с вами поговорить, Кортес.

— Сделай для нее отвар, Ботелло, разотри свои травы, приготовь лекарство, которое подарит ей силу. У нас тут пиявки есть?

— Друг мой, я хочу поговорить с вами наедине.