Онлайн книга «Суккубус»
|
– Думаешь, мы сходим с ума? – серьезно спросил Левий. – Не знаю, но судя по тому, что рассказал Лаялс Кинсли, и тому, что я прочел в дневнике Рема, по-моему, ваш друг священник – прямое этому доказательство. – Считаешь его безумцем? – Считаю, что он просто очень сильно хотел поверить и находил свою веру там, где на самом деле ее не было. Все свое детство я провел в этом доме, и знаете, что я понял? Злу нет до нас дела, пока мы сами не начинаем искать его. Порой мне кажется, что если построить свою жизнь так, чтобы каждый день был наполнен чем-то полезным, а в голове не оставалось места для пустоты и меланхолии, то зло, будь то настоящее или выдуманное, никогда не поселится там. – Но мы не можем, – неожиданно серьезно сказала Кэнди, и новый приступ кашля согнул ее пополам. * * * Рой спал. Дождь шелестел по крыше. Рассвет был хмурым. Глаза Кристин – открыты. Под одеялом грудь и нагота. Немного боли в голове от выпитого, но мысли трезвы… Кристин оделась. Рой открыл глаза. – Уже уходишь? – Да. – К нему? Молчанье… «Эксплорер» давит грязь. Дорога. Дом мадам Леон. Маккейн… * * * Дверь открыл Брэдли. – Он здесь? – спросила с порога Кристин. – Да. – У себя? Брэдли указал на закрытые двери в картинную галерею. – Дня два уже там. – Я хотела… – Я знаю, – Брэдли взял ее под руку. – Пойдем, я дам тебе его одежду. – Он что, там голый? – Спускался голым, а в залах нет одежды… Ты же знаешь… Они поднялись наверх в комнату Маккейна. Брэдли открыл шкаф. – Возьми, что нужно. – А что он любит? – Возьми, что любишь ты. Кристин выбрала светлые джинсы, рубашку и черную футболку – то, во что был одет Маккейн, когда она увидела его впервые. – Брэдли, – тихо позвал женский голос из темноты. – Ты что-то сказал? – спросила Кристин. – Нет, – Брэдли подошел к окну. – Спускайся вниз. Ты знаешь, где его найти. – Мне дверь закрыть? – Как хочешь… Звук шагов… И тишина. Лишь тучи черные метаются по небу, да ветер бьется в окна, объявив войну теплу за ними… И снова голос: – Брэдли? – Я здесь, Ламия. – Ты скучал по мне? – Не больше, чем по тем, кого не знаю. – Ах, Брэдли! – тень вздрогнула. – Прошу, не мучай же меня. – Исчезни с глаз долой. – Я отпустила Смита. – Что с того, его не знал я. – Он человеком был… Его спасла я и нашла любовь в глазах той девушки, что за него меня просила. – Я не прошу. – Но жизнь моя принадлежит тебе. – Мне не нужна она. – Но может быть, другим придется кстати? – Ты не спаситель. – Верно. Я служу тебе. Меня твой прадед создал, и служила я его гордыне, но ты другой. Понять пыталась долго я, что хочешь ты… – Внизу есть женщина… Рак легких. Сможешь ты ее спасти? – Смогу. – Еще одна… Безумная… – Ты жизни хочешь им иль смерти мне? – Все понемногу. – Вы люди странные… – Так ты спасешь их? – Да, но стоить это будет жизни мне. – Тогда не жди. – Не пожалеешь? – Нет. – Так больно понимать это. – Ты просто демон. – Да, – тень распадается. – А ты такой же, как и Брендс. – Я не тщеславен. – Нет. Твое тщеславие другое просто. * * * Кристин открыла двери. – Ты? – спросил Маккейн. – Не рад? – Я видел мать свою, она сказала, что придешь ты. – Я принесла одежду. – Все так просто… – Возьми. – Дай руку. – Я хочу сказать… – Молчи! – целует в губы. – Дай мне уйти. – Ты хочешь? – Нет. Дрожат картины. Стекает краска с них, рисуя новый мир. Себила в нем средь персиков и буйства жизни. – Я первой Евой стать могла бы, – говорит. – Но предпочла свою свободу, став гонимой. Она обнажена. В глазах порок. Эдемский сад поет многоголосьем птичьим. Адам и Ева. Между ними спор. Он говорит: она служить должна ему. Она: с тобой равны мы. И улетает, к соглашенью не придя. Вослед ей ангелы летят и в Красном море вернуть пытаются. «Я не вернусь». «Тогда на Ад обречена отныне ты, страдать и сеять горе»… Маккейн дрожит. – Кристин, ты видишь? – Нет. Горят костры. Поют шумеры, воспевая демонов своих: Лилу, Ардат Лилит… Одна из них Себила… О ней традиции евреев: что она мужчиной овладеть помимо его воли может, родить детей ему. И потому Талмуд «Шабат» советует не ночевать одним им в доме… Адам и Ева в отлученье многих лет родили духов, дивов и лилит – здесь и Себила. А иудейский быт обрек Лилит вредительницей стать деторожденья. Как Ламашту. Считалось, что она у новорожденных кровь пьет, а Иова, назвал ее Саба – царица Змаргада… Но «Берешит рабба» сказал, что в прах она обращена была еще до сотворенья Евы. «Зогар» же уверяет: Самаэлева жена она и матерь демонов… – Кристин, ты понимаешь? – Нет. – Легенды… – Лишь то, что хочешь видеть ты. – Возможно да. – Давай уйдем. – В тот мир? – Здесь лишь картины. – А как же моя мать? – Она мертва. Но, если хочешь, я покажу тебе ее могилу. – Правда? – Да. * * * Когда двери в картинный зал открылись, Лаялс увидел за ними красную пустыню, невысокий холм и пять крестов под кроваво-красным небом. На одном из них висел Рем. На другом – Билли Брендс. На третьем Дэнни Маккейн. – Твой крест ждет тебя, Лаялс, – сказал черный ворон. И в этот момент адвокат увидел будущее. Пять крестов. Пять проклятых жизней. И на последних двух крестах висели он и Джейкоб Мак-кейн. И это был Ад. Их Ад, который они создали для себя сами. |