
Онлайн книга «Прости за любовь»
– Здравствуйте! – Полицейский сразу почему-то подошел к Диме. – Старший сержант Рудько. Что тут происходит? – Вот эта, в одном сапоге, – Дима показал на девушку, – упала на дорогу. Прямо мне под колеса. – Ушибы есть? – Я ее не зацепил, но вообще-то не знаю, с ней невозможно разговаривать. Я просил ее не вставать, пока скорая не приедет, но она – видите! Девушка стряхивала грязь с белого свитера. – Гражданка, что происходит? – крикнул Рудько. – Ничего! – Девушка скомкала свитер и направилась к сумке. – Это ваши вещи? – Мои. – Как они здесь оказались? – Оказались – и все! – Тэ-экс… Ваши документы. – Если найду. – Где найдете? – Вот здесь! – она развела руками. Подошел второй полицейский. – Ее вещи вылетели из окна, – подала голос женщина с колбасой. – Я как раз дорогу переходила и все видела. – Из какого окна? – спросил второй полицейский, с любопытством оглядывая добротную пятиэтажку. – Вон из того, на четвертом этаже, – женщина показала на окно, – второй подъезд, от лифта направо. Я живу в этом доме, в третьем подъезде. – Вот что, Сердюк, – сказал Рудько, – иди в квартиру и выясни, что там произошло. Сердюк вернулся минут через пятнадцать с женщиной в короткой куртке, лосинах и сапогах на шпильке. Под мышкой она держала злобно тявкающую собачонку с алым бантом на мохнатой голове. – Товарищ старший сержант, вот паспорт этой, в одном сапоге, – сказал Сердюк, протягивая паспорт, – она работает домработницей у гражданки Федченко и живет у нее. Старший сержант взял паспорт. – Вы гражданка Федченко? – Да. – Это мой паспорт! – воскликнула девушка, держась на расстоянии. – Да, ваш. Тэ-экс… – Полицейский полистал документ. – Шумейко Катерина… Родилась восьмого декабря тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года. – Он перевернул странички. – Вы из Луганской области? – Да, из Луганской. – Беженка? – Да, беженка. – А документ где? – Он с паспортом лежал. – Почему не принесли удостоверение беженца? – спросил он у Федченко. – А я что, видела его? – Оно там же, в ящике! – Шумейко злобно пялилась на хозяйку, будто хотела испепелить ее взглядом. – Я не видела. И вы мне про него не сказали. – А вы сами не понимаете?! – Рудько повернулся к Шумейко. – Где вы живете, гражданка Шумейко? – В Бердичеве. А вообще, живу там, где работаю. – Ваши документы! – Рудько посмотрел на собаковладелицу. Дамочка вынула из кармана куртки права. – Тэ-экс… – Старший сержант качнулся на каблуках. – Так что произошло, гражданка Федченко? – Понятия не имею! Рудько приподнял брови: – Значит, получается, что ваша домработница выбросила свои вещи в окно и убежала? Федченко кивнула. – А деньги и документы забыла? Федченко закивала мелко и часто, как болванчик. – И вы никак не отреагировали? – А как я должна была реагировать? – Вызвать полицию, скорую. Шумейко беженка, у нее мог быть нервный срыв. А если бы она вслед за вещами? А? – Что? У меня нервный срыв?! – воскликнула Шумейко. – Это у нее не все дома! Рудько примирительно взмахнул рукой: – Гражданка Шумейко, успокойтесь, мы все выясним. – Может, меня спросите? Я такой же человек, как она! Или беженцы не люди? Рудько поправил шапку. – Хорошо, говорите. Так что произошло? – Он поднял брови, и теперь у него был вид внимательно слушающего человека. – Она выпила кофе и попросила меня погадать на кофейной гуще, – сказала Шумейко. – Вы что, гадалка? – Ну, не знаю… У меня получается. – Что получается? – Угадывать получается! А что еще? – И что вы угадали сегодня утром? – Я сказала, что муж ей изменяет. Она выхватила чашку и разбила. А потом стала кричать и выбросила мои вещи в окно. И меня вытолкала! Федченко дико вращала глазами: – Муж изменяет?! Дура ты неотесанная! Он меня обожает! – Так чего вы каждый день гадаете?! Ваш обожатель ко мне клинья подбивал, к Ирке с третьего этажа… – Ах ты сука! Надо же, такую змеюку в дом пустила! Собачка взвизгнула и цапнула хозяйку за руку. Хозяйка дала собаке по ушам, и та зарычала. Девушка хотела еще что-то сказать, но ойкнула, пошатнулась и начала оседать на снег. Дима успел подхватить ее под мышки. Худая, невысокого роста, она оказалась не такой уж легкой. – Она симулирует, – заявила собаковладелица. – Она так уже делала. Мужчина, вы испачкались, бросьте ее, – посоветовала она Диме. – Помолчите! – прикрикнул полицейский на дамочку. – Вот что, Федченко, для начала составим протокол, а потом будем выяснять, кто симулирует, а кто – нет. – Какой еще протокол? – Как какой? Вы вещи Шумейко выбросили? – Ничего я не выбрасывала! – Выбрасывала! – вмешалась женщина с колбасой. – Я видела. – И можете подтвердить в суде? – спросил Рудько. – Еще как могу! – Ай-яй-яй! – запричитала Федченко. – Ну, времена! Что, будешь на соседку наговаривать?! – Вы мне не тыкайте! Наговаривать не буду, а вот правду скажу. – И не стыдно? – Нет, не стыдно. Вы со мной никогда не здоровались, а теперь вдруг признали? С каких дел? – Прекратите! – Рудько поднял руку. – Товарищ старший сержант, – заюлила собаковладелица (если бы у нее был хвост, в эту минуту он точно отвалился бы). – Не надо никакого протокола. Послышались звуки сирены – это была скорая. Все повернули головы на дорогу, и из потока машин с каким-то особым шиком, будто шла не по дороге, а по волнам, выскользнула новенькая карета скорой и, грациозно обогнув стоящий троллейбус, остановилась прямо перед машиной Хованского. Из нее выскочили двое медработников. – Сюда! – крикнул Дима. Они подбежали трусцой и взяли девушку под руки. – Что с ней? – спросил тот, что постарше, озабоченно вглядываясь в лицо Шумейко. |