Онлайн книга «Год Быка»
|
– «Платон Петрович! Вставайте! Приехали!». Платон сквозь сон с трудом приоткрыл левый глаз. – «Помогите нам! Закиньте левую ногу на кровать!». Дисциплинированный повиновался, ещё и самостоятельно сев на неё. Сёстры заботливо укрыли упавшее, обмякшее тело одеялом, успев услышать в ответ обязательное от, почти мгновенно заснувшего, впечатлительного: – «Как в сказке!». Поэт и без сознания оставался поэтом! – «Сказка кончилась! Вы в палате, отдыхайте!» – любовно подыграла, уже не слышавшему её автору, Ольга. Прошло более часа. И Платон спал более чем крепко. Очнулся он на правом боку в сладкой неге. Приоткрыв свой левый глаз, увидел два чужих серых, сверкавших на него любопытством. – «Василич! Это что? Уже всё! Будь добр, дай, пожалуйста, мой мобильник! Я жене позвоню!». – «Да! Ты уже больше часа спишь.… На!». В этот раз у Платона хватило сил и разума набрать номер жены и успокоить её: – «Ксюх! Я уже в палате, но ещё под наркозом, опять засыпаю. Проснусь – перезвоню…». Ещё почти через час Платон проснулся окончательно и радостный снова наслаждался негой от всего происшедшего. Первым делом он позвонил жене: – «Ксюш! Я тебе звонил уже? Да?! Ну, хорошо! В общем, я уже выспался и встаю! Подробности потом!». Однако на том конце провода ему было высказано неудовольствие отсутствием от него предупреждения о переносе операции на более позднее время, и, как следствие этого, ненужное волнение жены. Взволнованная Ксения даже звонила в справочную, но данных туда ещё не поступило. – «Извини! Забыть – как уснуть! А вспомнить – как проснуться!» – пытался несколько оправдаться словоблудием писатель. Вскоре в палату вторично после операции вошёл врач-анестезиолог Владимир Фёдорович, поинтересовавшись самочувствием Платона. Его интеллигентное, открытое лицо на этот раз несло загадочную и чуть ироничную улыбку, как будто он о Платоне знает такое…, которое тот естественно не видел, не слышал, да и не мог запомнить. Врач очень толково и добродушно ответил на все вопросы Платона, опять чуть иронично прокомментировав: – «Потеря короткой памяти в таких случаях естественна! Но Вы после операции, как сомнамбула, выполняли все мои команды: высунуть свой язык, пожать мою руку. Смогли с нашей поддержкой даже сами перелезть на каталку. Ведь Вам понадобилась дополнительная доза наркоза, так как Вы перевозбудились и не засыпали!». Позже Платона навестил и сам Максим Борисович, тоже ответив на естественный вопрос пациента, и поинтересовавшись его самочувствием: – «Операция прошла блестяще!». – «А не было ли чего-нибудь необычного, смешного? Это я как писатель спрашиваю!». – «Если бы нам было смешно, то больным бы было бы не до смеха!». На том и расстались. Пропустивший обед Платон теперь ждал ужина, хотя есть не хотелось. Голова ещё иногда немого кружилась, мысли ещё чуть путались. Он даже забыл, что сегодня один из его профессиональных праздников – День ракетных войск и артиллерии. И пока он решил погулять по коридору, посмотреть на следующих пациентов операционной. – «Женщины едут на юг для чего? Кто спинку погреть, а кто и животик потереть!» – услышал он ещё издали. – «А ты что, старух трахаешь? Вон сколько молодых!» – неожиданно услышал он из разговора двух пожилых мужчин, шедших ему навстречу. – «Так это лицо стареет, а… она – всегда молода!» – донёсся до его чуткого уха писателя народный юмор поджарого, загорелого старика. Нагулявшись, он вернулся в палату, по дороге получив команду на снятие бинтов. Освободил ноги, но болтать не хотелось. Тогда инициативу взял на себя Василич, вновь комментируя услышанное по радио: – «А ты думаешь, почему раньше люди умнее были, и больше знали, а?! Потому что в очередях общались, вот!». – «Конечно! Ведь в очередях стояли за дефицитом!» – тонко подметил писатель, продолжая тему знаний. – «А теперь один дефицит – деньги!» – выдал истину ветеран. – «И заметь! За ними теперь не стоят!» – продолжил Платон, желая перехватить инициативу. – «Их воруют!» – попытался было поставить последнюю жирную точку своим последним мудрым словом Владимир Васильевич. – «Да! В нашей стране появилась и проявилась новая тенденция. Оказывается власть и закон, и даже средства массовой информации стали пасовать перед деньгами, и тем более перед большими деньгами. Деньги стали катализатором для выявления человеческой сущности! А безнаказанность и вседозволенность убивают совесть!» – всё-таки отнял у того пальму первенства интеллигент: инженер, лектор, философ и писатель. Но видя угрюмо-скучное выражение слушателя, Платон смягчился и изящно оправдался: – «Василич! Ты меня извини за излишнюю болтливость! Я ведь всегда в течение рабочего дня, даже суток, общаюсь лишь с самим собой!». – «Что ты, что ты?! Мне даже интересно! Говори, сколько хочешь!» – успокоил Платона внимательный сосед. Пятница прошла быстро и почти незаметно. Днём Платона осмотрел Заведующий отделением и лично разрезал нитки на члене. Но тот не встрепенулся, как надеялся Платон, а продолжал иметь отведённое ему место куском отрезанной, кровавой, конской колбаски. – «Посмотрите головку! Видите, уже мацерация началась?!» – обратился Максим Борисович к главной перевязывающей медсестре Марии Ивановне, весьма зрелой, в возрасте, но всё ещё красивой женщине, когда та сняла с квази обрубка марлевую обёртку. – «Сейчас Вам будет больно! Потерпите!» – предупредила та Платона, намазывая головку чем-то тёмным и жгучим, но не йодом. – «Ай! Подуть бы!» – среагировал на боль Платон, изображаю губами, что от врачей требуется. Конец опять завязали и Платону полегчало. Жить стало чуть веселее. В субботу утром он проснулся от жуткого сна: будто бы его член с отвисающей наружу кожей, весь изрезан, имеет жабры, какие-то боковые прорезы, и чуть ли не маленькие крылья, туда-сюда вертится, изгибается, как живой, да и сам «гад» казался необычно больших размеров. Давно приучивший себя при таких снах сразу пробуждаться, Платон очнулся, и точно: опасная пока эрекция! Тогда он сразу побежал в туалет…, и «гад» опал, превратившись в своё жалкое подобие, ненадолго оставив слегка режущую боль по опухше-бесформенному, окровавленному ободку. – «Фу, пронесло!» – вслух, вполголоса успокоил он себя в палате. |