Онлайн книга «Тени прошлого»
|
– Это ерунда. Но ты иди к нему. Мало ли что. – Да сдался нам этот гяур!.. – Ты плохо понял меня? – Хоп! Понял! – Санитар ушел. Табрай вышел на террасу и прикурил сигарету. Постепенно кишлак успокоился. Люди разошлись и легли спать. Только в сарае горела глиняная лампа. Рядом с дверью топтался охранник. Внутри с пленным находился санитар. Табрай выбросил окурок, который прочертил огненную дугу в темноте, и вошел в дом. На террасе стояли его сыновья. Салах плакал. Главарь прижал их к себе и сказал: – Все хорошо. У Ламис просто закружилась голова. Идите спать и ничего не бойтесь. Все будет хорошо. Вошла Халида. – Ну и что? – спросил Табрай. – Ламис спит? – Нет. Лежит, смотрит в потолок, молится. – Почему ты ушла? – Она попросила, да и вода нужна. Сменю полотенце. – Я пройду к ней. – Не знаю, стоит ли. – Я отец, мне надо. – Да, ты отец, тебе можно. Ступай, но лучше бы ты проведал дочь утром. – Нет, сейчас. – Поступай как знаешь. Табрай зашел в комнату дочери. Она лежала на матрасе в углу у окна, укрыта простыней, платок рядом. Ламис перевела взгляд на отца и сказала: – Хорошо, что ты пришел. – Да, дочь, я с тобой. – Отец присел рядом с ней и спросил: – Что так напугало тебя, Ламис? – Я не помню. Услышала только, что русский офицер покончил с собой. А потом темнота. – Этого офицера завтра же не будет в кишлаке! – Ты убьешь его? – Если бы хотел убить, то не стал бы спасать. Нет. Я продам пленника Масуду. Помнишь его? – Это такой страшный уродец? – Лицо у него обожжено в бою. Масуд не уродец, он воин. – Зачем ты хочешь отдать офицера Масуду? Он же ненавидит всех русских, мучает пленных, казнит страшной смертью. – У него есть на то причины. Но этого офицера он не убьет. Два полевых командира Масуда в плену у гяуров. Скорей всего, он попытается обменять их на Козырева. – А русские сделали из него предателя. Они расстреляют Мишу, – тихо проговорила Ламис. – Тебе-то какое до этого дело? Был русский, и нет его. Вот как он отблагодарил нас. Я к нему по-хорошему, а что в ответ? Знал бы, убил бы его еще у Арби. Нет, пожалел. – Ты не пожалел, отец. Он был нужен тебе. – Ты не должна так говорить со мной. – Прости. Я лежала и вспоминала маму. Ведь вы были счастливы? Табрай вздохнул: – Да, счастливы. Но почему ты вспомнила мать? – А я ее никогда не забывала. – К чему ты клонишь? – Отец, ведь ты должен был жениться на девушке, которую тебе еще в детстве подобрал дедушка, так? – Да, и что? – Но ты привез из Таджикистана маму, пошел наперекор нашим обычаям. – Не понимаю, почему ты говоришь это. – Я не должна так поступать, знаю, что ты любишь меня и до сих пор не забыл маму. Ты не женился, хотя женщин, желающих выйти за тебя, было много. Значит, любовь – самое главное в жизни, да? – Ламис, не надо ходить вокруг да около. Я вижу, что ты хочешь сказать мне что-то важное. Так говори. – Хорошо. Скажу. Если ты продашь или убьешь русского, то я умру. – Как? – повысил голос Табрай. – Это еще что за дела? – Отец, я люблю его. – Всевышний! – Табрай поднял руки. – Этого только не хватало. – Да, все так. Я люблю этого мужчину и хочу быть его женой! – Что это такое? Ламис? Какой он тебе муж? Это неверный, враг, который убил твоих соотечественников, людей, служивших мне. Его руки в крови наших собратьев. – А как он убил их? Приехал в кишлак, вытащил мирных дехкан из их домов и хладнокровно расстрелял? – Ты знаешь, как лейтенант убил моих людей. – Знаю, Миша защищался. Это твои люди напали на него и солдат, которыми он командовал, и всех убили. Русский дрался с вами, защищал свою жизнь и честь. Табрай поднялся, прошелся по комнате и пробубнил: – Миша, значит? Напали, стало быть? Защищал жизнь и честь? – А разве это не так, отец? – У нас в стране война. Этого Мишу никто сюда не звал. Русские строят дороги, школы, больницы? А зачем нам все это? Мы жили по-своему, бедно, но счастливо. А что сейчас? Прихвостни Наджибуллы исполняют волю Москвы. Русские что хотят, то и делают. Слава Аллаху, недолго им осталось хозяйничать на нашей земле. Зимой следующего года они уйдут. – Вот видишь? Русские сами уходят. А ведь могли бы остаться навсегда. Разве ты и твои товарищи смогли бы победить их? – Это ничего не значит. Мы воюем. Это тоже причина того, что в Москве приняли решение о выводе войск. – Тогда они отпустят и людей Масуда. Зачем отдавать ему Мишу? Табрай выставил руки и сказал: – Ладно. Я не отдам… Мишу. – Он ухмыльнулся. – Что дальше? Допускаю, что ты влюбилась в него, как я когда-то в твою мать, понимаю прекрасно, что это против наших законов. Но любит ли тебя этот русский? Об этом ты подумала? Насколько мне известно, у него в Союзе осталась невеста. – Которую он никогда не увидит. Я на нее очень похожа. – Это тебе Козырев сказал? – Да. – Он тут же забыл невесту и признался тебе в любви? – Нет. Он помнит ее, сильно сожалеет, что так произошло. Только со мной ему становится легче. – Но это не любовь. – Ну и что? Для меня достаточно того, что я люблю. Пожалуйста, не разлучай нас. – За что мне такое наказание? – Дозволь мне выйти за него замуж. – Как у тебя все легко, Ламис. А законы, обычаи? – Но сам-то ты… Табрай прервал дочь: – Я мужчина. Мне было легче. Тогда мы жили без войны. Алия была мусульманкой. А кто Козырев? Офицер вражеской армии, неверный, воевал против нас. С чем мне идти к старейшинам? С этим? Да они быстрее вынесут твоему… Мише смертный приговор. – Ты имеешь большую власть, отец. Тебя все уважают. Даже старики. Если захочешь, ты сможешь добиться разрешения на брак. Он примет нашу веру. – Ты говоришь так, будто все уже решено. Козырев сможет принять нашу веру, забыть прошлое, жить по нашим обычаям и законам, жениться на тебе. |