Онлайн книга «Сожжённые цветы»
|
Утром она решилась пойти. По дороге успокаивала себя: этот рыжий улыбчивый парень не похож на насильника, значит, у неё будет шанс просто уйти, если что-нибудь придётся не по вкусу. Седов ждал её, как и обещал, хоть она и не стала предупреждать о своём визите. Встретил, не сказав ни слова, а только протянул к ней руки, и Света, не нарушив молчания, шагнула в его объятия. Он вздохнул, как ребёнок, которому Дед Мороз подарил такое, о чём тот не мог и мечтать. Света опустила голову на Пашкино плечо. Они постояли немного, проверяя свои ощущения. — Как хорошо, что ты приехала! Я люблю тебя. — Не слишком ли быстро? — Уже десять дней люблю. А ты? — Паша, ты мне нравишься. Уже десять дней. — Ты полюбишь меня, — пообещал он. Света подумала, что настолько нахальных типов ещё не встречала. Слов нашлось совсем мало, а желание не имело границ, и поэтому вскоре они оказались в постели, а потом, когда Паша принёс ей стакан воды из-под крана и подал уже прикуренную сигарету, Света спросила, зачем он пригласил её. — Ты ещё не поняла? Может, повторить? — Пока не надо. Просто мне показалось, что ты хотел поговорить. — Ещё как! Свет, зачем ты живёшь с этим идиотом Фирсовым? Грубость вопроса заставила её вздрогнуть. Света привстала на кровати, завернулась в простыню. — Не будем об этом. — Будем, — решил Паша. — Ты же не из-за денег с ним живёшь! Я знаю. Чувствую. Тебе плевать на деньги. Расскажи мне, я хочу понять! — Противно сейчас даже думать о нём, — ответила Света грустно. — Мне до безобразия хорошо с тобой. Знаешь, не хотела говорить этого, но… Ты мой первый любовник. Я никогда ничего такого не делала. — Я знаю. — Откуда? — Я же сыщик. — Кто тебе мог рассказать обо мне подобные вещи? — На самом деле это понятно по тому, как ты занимаешься любовью. Света смутилась, но Седов ущипнул её за бок и пообещал краткий курс молодого бойца. — Молодого? — хихикнула Света. — Да я скоро бабушкой буду! — Никогда не поздно учиться. Они засмеялись — не потому, что он сказал что-то смешное, а ради самого смеха — им обоим хотелось смеяться. Обняв Свету таким образом, чтобы поверхность его обнажённой кожи максимально прилегала к её телу, настырный Седов потребовал историю её жизни. — Ты же сыщик, ты и так всё знаешь! — Но не ясновидящий! — Паша умильно потёрся щекой о её плечо, подлизываясь. — Хочу всё от тебя услышать. Как ты могла выйти замуж за такого идиота? — Случай, ничего больше. Мы встречались с Ваней Фирсовым в институте, потом переспали. Это было на том шабаше по поводу Вальпургиевой ночи — помнишь, я рассказывала, как… — Ага! — Буквально на следующее утро мы с Федей узнали, что наши родители разбились в аварии и погибли. Ещё через месяц стало ясно: я беременна. Феде в то время было десять лет. У меня чуть крыша не поехала, а Ваня — и я благодарна ему за это — предложил мне выйти за него замуж. Я слабая, всегда была слабой, никогда не могла принять решение сама… Вот и попала в его семью. А когда родилась Маринка… Она мне тяжело далась, я чуть не преставилась в роддоме, а после три месяца провалялась в больнице. И представь, за это время мне ни разу дочь не привезли! Я так хотела держать её на руках, кормить грудью, вставать к её кроватке ночью! Горло сжал спазм, Света замолчала. Паша поцеловал её, потёрся носом о висок. — Пришла из больницы — а за Маринкой няня ухаживает! Меня не пускают к ней, говорят, что я слишком слабая, уроню ребёнка. Своего ребёнка уроню! Я — к Ване, а он: мама лучше знает! Сволочи. — А Фёдор? — Федю отправили учиться за границу. Как я была благодарна Фирсовым! На брата у меня уже не хватало ни сил, ни мыслей. Потом узнала, что они платили за обучение не своими деньгами, а продали мою квартиру и сняли с книжки сбережения родителей. Только дачу-развалюху под Остюковкой Фирсовы не продали — желающих купить не нашлось. Странно, что я не помню, как подписывала документы на продажу… Ну, не на что обижаться — они же не обязаны брать мои проблемы на себя. Только противно, когда свекровь со свёкром перед знакомыми себе медали вешали: ах, как они о внучке заботятся! Ах, у них невестка только на диване лежит и ничего не делает! Ах, они о Феде заботятся, как о родном! — А где родители Фирсова сейчас? — Мать в Москве, а отец — в Америке, лекции о перестройке читает. Маринку они в Лондон отправили учиться, как и Федю. Только колледж выбрали покруче — родная внучка всё-таки. А я с дочерью только на её каникулах встречаюсь. В этом году почти не видела Маринку, потому что Ванечка решил, что ей полезнее лето с бабушкой в Москве провести. А я не могу у свекрови жить, она меня страшно ненавидит, каждым словом старается унизить. Хотела поехать и остановиться в отеле, но у меня нет денег, а Ванечка сказал, что я глупости придумываю… Как я устала от Фирсовых! — Почему не уходишь от мужа? — Я живу с ним ради дочери. Ради её будущего. К тому же, Маринка любит папу. Да и куда мне идти? Ни гроша своего нет. Работать я не стала. Сначала из-за здоровья. После родов мне несколько операций сделали, потом процедуры, обследования. Больше у меня не может быть детей. Тебя бы это устроило? — Я люблю тебя, а не каких-то мифических детей! Разведись с этим хамлом! — При разводе он Маринку запросто отсудит. С его-то деньгами и связями! Седов слегка отодвинулся от неё. Теперь Света сама обняла прижалась к нему, устроившись на плече. — Федя приезжает погостить? — Да… — Ты не обижайся, но мне показалось, что он… ну, нетрадиционный маленько? — Паш, ты чего?! У него девушек — как звёзд на небе! — Прости, прости! — Ладно уж… — она подумала и добавила: — Я очень его люблю. Мне кажется иногда, что я так его люблю именно потому, что недодала ему в детстве любви. Он сам по себе такой чудесный вырос, я же ничего в него не вложила! Ни души, ни добрых слов. Ужас! Света вдруг заплакала, сама удивившись этому. Слёзы всегда казались ей эмоциональным излишеством. Жалобить рыданиями ей было некого, а плакать в одиночестве — всё равно что пить самому с собой. Паша прижал её к груди и стал укачивать, шепча на ушко что-то ласковое. Три часа пролетели, уложившись в три секунды. Наконец, Света осознала, кто она, что представляет собой её жизнь и, тяжко вздыхая, выбралась из постели. Одеваясь, спросила Седова, который продолжал валяться: — Никуда не спешишь? А как твоё расследование? Продвигается? |