Онлайн книга «Хроники Клифтонов. Книга 4. Бойтесь желаний своих»
|
– Единственное, что от вас потребуется, – включить этот тумблер перед самым уходом и убедиться, что секундная стрелка движется. – А что конкретно может не сработать? – Если лилии будут оставаться в каюте – все в порядке. Никто в каютах по этому коридору и, возможно, палубой ниже не уцелеет. Под теми цветочками заложены шесть фунтов динамита – много больше, чем требуется, но мы хотим наверняка отработать наши деньги. – Ключ принесли? – Да, – ответил Лиам. – Каюта семьсот шесть. Новый паспорт и билет найдете под подушкой. – Чего-нибудь еще стоит опасаться? – Нет. Просто убедитесь перед уходом, что секундная стрелка пошла. – До встречи в Белфасте, – улыбнулся Гленартур. – А если вдруг окажемся в одной спасательной шлюпке – сделайте вид, что мы незнакомы. Лиам кивнул, подошел к двери и медленно приоткрыл. Выглянул в коридор. Возвращавшихся с обеда пока не было видно. Он быстро прошел в конец коридора и отворил дверь с табличкой «Пользоваться только в аварийной ситуации». Тихонько закрыв за собой дверь, он спустился по гулким металлическим ступеням трапа, никого не встретив. Примерно через пять часов на этом трапе начнется давка: охваченные паникой люди решат, что судно налетело на айсберг. Он достиг седьмой палубы, открыл аварийную дверь и вновь осторожно выглянул. Снова никого. Он прошел по узкому коридору и направился к своей каюте. Несколько человек возвращались с обеда, но никто не проявил к нему ни малейшего интереса. За многие годы Лиам превратил незаметность в своего рода искусство. Он отпер дверь своей каюты и, как только оказался внутри, упал на койку: дело сделано. Он проверил время – 22:50. Ждать придется долго. – Сразу после девяти кто-то проник в каюту лорда Гленартура, – доложил Хартли. – Но пока не выходил. – Это мог быть стюард. – Вряд ли, полковник, потому что на двери висела табличка «Не беспокоить», да и вошедший не постучал. К тому же он зашел в каюту, как в свою собственную. – Глаз с этой двери не спускать, и если кто-то выйдет, проследите за ним. Я сейчас спущусь проверю Крэнна в каютном классе, может, у него есть новости. Если нет – попробую пару часов поспать. Сменю тебя в два. Если что-то покажется странным – сразу буди. – Какие у нас планы по приходе в Нью-Йорк? – спросил Себастьян. – В «Большом яблоке» [58] мы простоим всего тридцать шесть часов, – ответила Сэм, – поэтому не должны будем терять ни минуты. Утром сразу едем в Метрополитен-музей, потом быстренько пройдемся по Центральному парку, оттуда – на ланч в «Сарди». После ланча идем в музей Фрика, а на вечер папа купил нам с тобой билеты на «Хеллоу, Долли!» с Кэрол Ченнинг. – Что, вот так, без остановки? – Разрешу тебе прогуляться по Пятой авеню, но только поглазеть на витрины. Тебе же не по карману коробочка от Тиффани, не говоря уже о том, что, как я думала, ты положишь в нее. Но если захочешь сувенир из Нью-Йорка, мы сбегаем в «Мейси» на Западной Тридцать четвертой улице, выберешь себе что-нибудь – там их тысячи, и все меньше чем за доллар. – О, вот это мне по карману! Кстати, что такое «Фрик»? – Любимая картинная галерея твоей сестры. – Но Джессика никогда не была в Нью-Йорке. – Это не помешало ей знать каждую картину в каждом зале. Ты увидишь там ее любимое полотно. – Вермеер, «Прерванный урок музыки». – Неплохо, – улыбнулась Сэм. – Еще вопросик, перед тем как выключу свет. Кто такой Себастьян? – Он не Виола [59]. – Сэм хороша, – говорила Эмма, когда они с Гарри покинули гриль-бар и по парадной лестнице возвращались в свою каюту на главной палубе. – И благодарить за это Себ должен Джессику. – Гарри взял ее за руку. – Как бы я хотела, чтобы она была сейчас с нами в этом рейсе. К этому моменту она бы уже очаровала здесь всех, от капитана на мостике до Брайтуэйта, накрывающего полуденный чай, и даже Персея. Гарри хмурился, когда они вместе тихо пошли по коридору. Ни дня не проходило, когда бы он не укорял себя за то, что не раскрыл Джессике правду о ее отце. – Тебе не доводилось встречаться с джентльменом из третьей каюты? – спросила Эмма, вторгнувшись в его мысли. – Лордом Гленартуром? Нет, но видел его имя в списке пассажиров. – Как думаешь, это тот самый лорд Гленартур, который был женат на моей двоюродной бабушке Изабель? – Возможно. Мы с ним однажды виделись, когда останавливались в замке твоего дедушки в Шотландии. Благородный такой мужчина. Ему сейчас, наверное, далеко за восемьдесят. – Странно, почему он решил пойти в этот рейс, не дав нам знать? – Может, не хотел беспокоить тебя. Давай завтра вечером пригласим его на обед. Ведь он наша последняя связь с тем поколением. – Прекрасная идея, милый. Утром, как встану, первым делом напишу записочку и подсуну ему под дверь. Гарри открыл каюту и отступил в сторону, давая ей войти. – Ох, устала. – Эмма склонилась понюхать лилии. – Непостижимо, как королева-мать помнит всё обо всех… – Она только этим и занята, и отлично справляется, хотя, уверен, порядком устала бы, побудь она несколько дней в роли председателя совета директоров Баррингтонов. – Я бы и сейчас не променяла свою работу на ее, – сказала Эмма. Переступив через упавшее к ногам платье, Эмма повесила его в гардероб и скрылась в ванной комнате. Гарри еще раз перечитал карточку от ее величества королевы-матери. Такое личное послание. Эмма уже решила по возвращении в Бристоль поместить вазу у себя в кабинете и ставить в нее лилии каждый понедельник. Гарри улыбнулся. Почему бы и нет? Когда Эмма вышла из ванной, Гарри сменил ее и закрыл за собой дверь. Она скинула халат и забралась в кровать, чувствуя себя слишком уставшей, даже чтобы почитать несколько страничек «Шпиона, пришедшего с холода» нового автора, которого ей порекомендовал Гарри. Она погасила свет у своей части кровати и проговорила: «Спокойной ночи, милый», хотя знала, что муж ее не слышит. Когда Гарри вышел из ванной, она уже крепко спала. Он поправил жене одеяло, как маленькому ребенку, и поцеловал ее в лоб со словами: «Спокойной ночи, родная», затем забрался в кровать, удивленный ее негромким сопением: он и вообразить не мог, что она может храпеть. Гарри улегся, но сон не шел. Он с гордостью думал об Эмме. Спуск судна прошел блестяще. Он повернулся на бок, надеясь через несколько мгновений заснуть, но, хотя его веки будто налились свинцом и по всему телу разлилась усталость, сон упорно не приходил. Он чувствовал: что-то не так. |