Книга Живые и мертвые, страница 100 – Неле Нойхаус

– Речь идет о трансплантации нескольких органов, – объяснил адвокат. – И она должна быть проведена очень быстро. Иногда над тру… э-э-э… донором работают сразу пять или даже шесть бригад.

– Не намерен же он убить их всех! – Пия посмотрела в список.

– Если коллеги найдут блокнот, это облегчит твою работу, – сказал Боденштайн и посмотрел на часы.

– Лучше не стоит на это полагаться, – ответила Пия. Ей что-то пришло в голову, и она посмотрела на Ригельхоффа. – Иск Штадлера касался не изъятия органов как такового, а того, как обошлись с его женой, не так ли?

Ригельхофф кивнул.

– Значит, мы должны сконцентрироваться на лицах, ответственных за принятие решений, – сказала Пия. – Например, на тех, кто дал ложную информацию Йоахиму Винклеру. Кто в больнице отвечает за это? Кто беседует с родственниками пациентов? Врачи?

– В том числе, – подтвердил Ригельхофф. – Но в такой крупной организации, как Франкфуртская клиника, для подобных случаев есть персонал с психологическим образованием, а также люди, которые занимаются организацией и координацией трансплантаций органов.

– Кто это был в случае с Кирстен Штадлер?

– Я не помню точно. – Ригельхофф взял наугад следующую папку и открыл ее.

– Слишком долго! Сейчас половина одиннадцатого. У нас остается мало времени! – Боденштайн покачал головой. – Я позвоню профессору Рудольфу. Надеюсь, он вспомнит.

Он отошел в другой конец просторного кабинета и набрал номер Рудольфа. На сей раз ему повезло.

– Оставьте меня, наконец, в покое! – сказал профессор, когда Боденштайн назвал свое имя. – Уважайте, пожалуйста, мой траур!

– Я это и делаю, – ответил Боденштайн. – Тот, кто застрелил вашу жену, объявил, что сегодня ночью намерен убить еще одного человека. Мы узнали, что эти убийства связаны с событиями, произошедшими во Франкфуртской клинике десять лет назад. Мы сейчас в адвокатской конторе, которая тогда представляла клинику в процессе по иску господина Штадлера, и нам уже удалось выйти на некоторые имена. С кем в клинике Штадлеры имели дело? Кто, например, был ответственным за координацию по эксплантации органов?

На другом конце провода царило молчание.

– Господин профессор, прошу вас! – настаивал Боденштайн. – Помогите нам! Не допустите, чтобы погиб еще один человек!

Рудольф молча положил трубку.

– Негодяй! – вырвалось у Боденштайна. – С меня довольно!

– Что ты намерен делать?

Боденштайн снова набрал номер.

– Я распоряжусь, чтобы его доставили в комиссариат, – ответил он. – Он не должен уйти от ответственности.

Он попросил доставить профессора Дитера П. Рудольфа, потом убрал мобильный телефон и враждебно посмотрел на Ригельхоффа.

– Вы вспомнили, что могло потребоваться от вас Фрицу Герке? – спросил он резко.

– Нет, – ответил Ригельхофф и опустил глаза.

– Надеюсь, вам не придется однажды пожалеть об этом, – сказал Боденштайн холодно.

– О чем я должен пожалеть? – спросил адвокат.

– Вы скрываете нечто имеющее огромную важность. – Боденштайн повернулся. – Мы уходим. Документы берем с собой.

– А что делать нам? – спросил Ригельхофф.

– Можете идти праздновать, – ответил Боденштайн.

– Но если снайпер нацелен на нас? Мы получим, по крайней мере, защиту со стороны полиции?

– Мне жаль, но, к сожалению, нет. – Боденштайн покачал головой. – Если бы вы с самого начала более активно с нами сотрудничали, то, возможно, сегодня он сидел бы уже за решеткой. Так что, к сожалению, придется жить с риском.

* * *

Они поужинали. Тафельшпитц с картофелем и зеленым соусом. Сейчас сидели за столом в гостиной и пили калифорнийское вино – «Каберне-Совиньон» из долины Напа 2010 года.

Он мог даже прочитать этикетку, заглянуть к ним в тарелки, в их лица. Видел затылки друзей, сидящих спиной к окну и нежно держащихся за руки.

Видел каждую деталь. Жена пила чуть больше положенного, у нее раскраснелись щеки, и она много смеялась. Она то и дело смотрела на мужа влюбленным взглядом, а он – на нее. Эта гармония, это счастье – раньше его, возможно, это тронуло бы. Раньше. Когда он сам был в доме хозяином. Когда у него еще была семья. Мечты. Будущее.

До него доносились обрывки фраз, смех. Дети смотрели какой-то рисованный мультфильм, над которым весело смеялись. Идиллия. Счастливая семья в своем новом доме, которая после этой ночи перестанет существовать и которая никогда больше не будет счастлива.

Вот они встали. Начало двенадцатого.

Женщины убирали со стола, а мужчины отправились в гараж и вернулись с петардами. Дети вскочили и начали взволнованно суетиться вокруг. Он слышал их звонкие голоса.

Мужчины вышли на террасу и стали подготавливать петарды. Они попивали пиво, смеялись и вставляли ракеты в пустые бутылки. Даже не представляя, что всего лишь в пятидесяти метрах притаилась смерть.

Смерть, которую он несет.

Смерть, которая и есть он сам.

* * *

Первое, что бросилось Пии в глаза, был почерк. Это был тот же самый аккуратный почерк молодой девушки, которым был написан протокол слежки, который они обнаружили в доме Марка Томсена. Пия так часто смотрела на этот листок, что тотчас заметила определенные графологические особенности: вместо «i» автор ставила закорючку, буквы имели сильный наклон вправо, как это часто бывает у левшей. Пия лихорадочно листала черную книжку. А что она, собственно, ищет? Речь шла об именах, но где был тот самый список, о котором говорила Каролина Альбрехт?

Пия сидела в служебном автомобиле рядом с местом водителя, а Боденштайн и два коллеги в униформе, которые в рекордное время, используя мигалку и сирену, съездили в Хёхст и привезли ему блокнот, носили и укладывали в багажник его служебного автомобиля папки с документами из офиса Ригельхоффа. Шеф лишь мельком пролистал черный блокнот и тут же передал его Пии.

– При таком скудном освещении я не смогу расшифровать эти записи, даже надев очки, – сказал он. – У тебя глаза помоложе.

– Незначительно, – возразила она и взяла его очки для чтения.

Марк Томсен по-прежнему где-то скрывался, Дирк Штадлер так и не перезвонил, и Йенса-Уве Хартига, похоже, тоже можно было отнести к разряду провалившихся сквозь землю. Его дом, квартира и мастерская были под наблюдением, но пока безрезультатно.

И именно в тот момент, когда Боденштайн закрыл багажник, Пия нашла ту самую страницу. Она выскочила из машины.

– Я нашла его! – крикнула она взволнованно. – Фрау Альбрехт права! Она составила настоящий список смертников. Послушай!

Она торопливо прочитала Боденштайну имена и фамилии, которые Хелен Штадлер пронумеровала и аккуратно написала в столбик: