Онлайн книга «Большая книга ужасов — 6»
|
Но Тоска совершенно неожиданно разозлилась и воспротивилась, написав в блокноте, что поиски нельзя прекращать. Нельзя бросать товарища в беде. По лицу Гундосова я видел, что он готов любого в беде бросить, даже собственную старушку-мать. Но я поддержал Тоску, я сказал: – Будем искать, пока можем. И мы стали дальше искать. Мы вернулись назад, бродили-бродили туда-сюда по диагонали и по кругу и наткнулись все-таки на следы Дохода. Этакие тяжелые вмятины, в которые уже успела насочиться вода. – Как слон прошел, – сказал Гундосов. Тоска согласно кивнула. Она собирала по кочкам недозрелую бруснику и ела горстями. Что выглядело весьма мирно. Будто мы вышли на добрый семейный пикник. Вид жующей Тоски разбудил в нас аппетит, мы остановились, разогрели в котелке тушенку с сухарями и перекусили. Чугун вылизал банки, а потом рванул куда-то в сторону. Вернулся минут через пять с барсуком в зубах. «Начинаю думать, что призванием моего братца была совсем не гребля», – написала мне Тоска. – Интересно, – шепнул я ей, – как эти самые барсуки на вкус? Тоска черкнула на листке. «Спроси у Чугуна. Или у Гундосова. Судя по его морде, он их уже пробовал». – Ничего я не пробовал! – надулся Гундосов, прочитавший ответ Тоски на листке. Мы посмеялись. Ха-ха–ха. Чтобы Чугун не тащил барсука за нами, я забросил тушку на дерево. Следы петляли между деревьями и кочками, забираясь все дальше в лес. Мы с упорством ишака шли по ним. От дома мы удалились, наверное, километров на пять, а то и больше, ноги, во всяком случае, болели здорово. А никаких признаков Дохода, кроме этих самых следов, видно не было. Это начинало меня пугать. «Мне кажется, что Доход не мог уйти так далеко», – написала Тоска. – А мне кажется, что мы вообще заблудились, – сказал я. – От Чугуна толка особого нет, ясно, что охотничьих собак в его роду не было. Следы видно плохо. И вообще… Короче, лучше нам отправиться к дому. Хотя я лично, где дом, не представляю… – Там! – указал пальцем Гундосов. Мы посмотрели в указанную сторону. «Там» ничем не отличалось от других направлений. Гундосов сверился с компасом и подтвердил направление. И мы пошли в сторону «там». И шли еще, наверное, полчаса. Через полчаса Тоска резко остановилась и подняла палец. А потом указала этим пальцем на землю. И мы увидели, что совершенно неожиданно к большим следам присоединились маленькие. «Что это?» – спросила Тоска. – Следы, – тупо ответил я. «Вижу, что следы. А почему их две пары?» Это был вопрос. Чугун понюхал следы и почесал себя ногой за пузо. – Что тут? – спросил у него Гундосов. – Кто тут прошел? Чугун понюхал землю еще раз, но ничего ответить не смог. – Дублон, – сказал Гундосов. – А еще говорил нам, что следопыт… Гундосов наклонился над следами, но и сам ничего путного сказать не смог. – Предлагаю по этим следам не ходить, – сказал я. Тоска сделала вопросительное лицо. – Какие-то подозрительные следы, – ответил я. Тоска написала что-то на бумажке и сунула мне под нос. «Ну, вы тут подозревайте себе, а я пойду посмотрю. Все равно других следов нет». И Тоска двинулась по следам и скрылась в зарослях то ли боярышника, то ли еще какого бессмысленного растения. Чугун тявкнул и вильнул за ней. Гундосов посмотрел на меня. Я пожал плечами и поспешил за Тоской. И тут же Тоска выскочила из кустов обратно. Глаза у нее выпучились до крайней степени. Тоска подскочила к нам и уже было открыла рот, но я успел зажать его ладонью. Тоска вращала глазами и показывала на кусты. Я понял. Понял, что пора драпать. Шерсть на загривке у Чугуна встала дыбом. Этот бывший предводитель областных байдарочников шуганулся, даже забыв про свою родную сестру. – Уходим, – Гундосов устремился вслед за Чугуном. Кусты боярышника зашевелились. Тут и мне уже стало страшно. Я решил, что мы наткнулись на медведя. В башке проскочил дурацкий совет: если медведь молодой – лезть на тонкое дерево, если медведь старый – на толстое. Старый медведь тонкое дерево выдернет, а молодой на толстое дерево залезет. А как определить – молодой или старый? – Линяем! – Я схватил Тоску за руку и потащил ее вслед за Гундосовым. За спиной у нас раздался рев. Мощный такой рев, грозный. И кажется, даже дерево упало. Рев прибавил нам сил, и мы поднажали еще. Я видел перед собой скачущий затылок Гундосова, затылок Гундосова выглядел почему-то смешно. Как-то чересчур квадратно, мне почему-то представилось, что к этому затылку отлично пошла бы ручка или пропеллер. Мы выскочили на полянку. Трава, цветочки, иван-чай. Целое море иван-чая, я такого никогда не видел – настоящее алое озеро. Очень красиво. Очень. Никогда такой красоты не видел. Прямо посреди полянки торчало засохшее дерево. – Иван-чай! – сказал Гундосов задыхаясь. – И что? – Иван-чай – любимая жратва лосей! – Ты хочешь сказать, это… Но закончить я не успел. На полянку выскочил рослый лось. Вернее, лосиха – рогов у зверя не было, а, насколько я помнил, роги, или рога, только у мужиков бывают. У самцов. – Это же самка, – сказал я. – Чего ее бояться? – Это хуже, – прошептал Гундосов. – Помните следы? Это был не Доход, это был лось! Он просто так копыта растопыривал, чтобы в мох не проваливаться. А маленькие следы? Маленькие следы – это лосенок! Лосиха с лосенком – это хуже медведя! И очень скоро мы в этом убедились. Появившаяся лосиха обвела поляну неодобрительным взглядом, увидела нас. Откуда-то сбоку матери высунулся лосенок. Лосенок был длинноногий и смешной. А вот его мама смешной совсем не была. – Ударом копыта лось убивает медведя, – как нельзя кстати сообщил Гундосов. И мы опять побежали. К дереву. Лосиха заревела и рванула за нами. Видимо, она решила, что мы хотим ее преследовать, и теперь собиралась нам отомстить. Затоптать копытами. Быть забоданным лосем – еще куда ни шло. Но быть затоптанным лосихой я не собирался, это было слишком унизительным концом для такого бывалого человека, как я. Мы бежали к дереву, разъяренная лосиха бежала за нами. Первым до дерева добрался Гундосов. Гундосов с проворством опытной макаки взобрался на сук и принялся кричать, чтобы мы поспешали. А мы и так поспешали. Добежав до дерева, я подкинул вверх Тоску, а затем забрался сам. Лосиха подскочила к дереву и стала лупить в ствол копытами. Дерево вздрагивало, но держалось крепко. |