Онлайн книга «Большая книга ужасов 2014 (сборник)»
|
— Груша, хватит болтать! — резко оборвал я. — Груша?! — остановилась Груша. — Какая я тебе Груша?! — Да ладно, Груша, — отмахнулся я. — Как мне тебя прикажешь называть? Аполлинария Сергеевна? — Я не Груша! — Она ткнула мне в грудь кулаком. Я схватил ее за руку, дернул, повел вправо. Груша попыталась перевести корпус влево, я дернул в ту же сторону, Груша потеряла равновесие и упала. — Ты Груша! — рявкнул я. — И не надо спорить. У нас впереди много дел, и пока я буду называть тебя Аполлинарией, нас всех могут сто пятьдесят раз убить. Поэтому ты и есть Груша. И все! Она вдруг вроде как успокоилась. Груша, магистр многочисленных наук, пилот, гляциолог, девушка-кунсткамера, девушка-экскаватор, была растеряна и подавлена. Вроде бы. Такой она мне нравилась больше. — Идем к кораблю! — прошипел я. — Скоро уже темно будет! Мы дружно уставились в начавшие синеть тучи, после чего продолжили спускаться к «Ворону». И чем ближе мы подходили к кораблю, тем неприятнее он мне казался. Углы заострялись, становились видны разломы в корпусе и трещины, из распоротого брюха натекла болотного цвета жижа, да так и застыла. «Ворон» был похож на старинный парусный корабль, выброшенный на берег, сгнивший и страшный. Или на кита, который сам выбросился, по своей глупости. Поломанный, искореженный, он еще напоминал скомканную проволоку. А больше всего «Ворон» не нравился Колючке. Чем ближе к кораблю, тем придавленнее смотрелся наш дикобраз. Иголки прилипли к туловищу, глаза опять спрятались куда-то внутрь лба, а уши чуть ли не в рулончики свернулись. Колючка трясся, а потом и вовсе остановился. — Ты чего? — спросила Груша. — Чего ты боишься, маленький? — Он чует, что не все тут чисто, — объяснил я. — Не бойся, я же с тобой буду… — не услышала меня Груша. Но сколько ни ругалась Груша, сколько ни подталкивала вперед недоенота, идти дальше Колючка не хотел. И даже Барков не смог сдвинуть его с места, хотя применял самые что ни на есть чувствительные методы. В частности, он брал Колючку за ноздри и тащил, хватал за уши и тащил, за хвост тоже тащил, и даже, несмотря на протесты Груши, пинал иногда Колючку под круглый зад. Колючка был непоколебим. Он растопырил все свои колючки, расставил все лапы и упирался, упирался, упирался. В конце концов Баркову надоело с ним бороться, и он плюнул. В прямом и переносном смысле слова. — Сиди здесь, — приказал он. Колючка свернулся в клубок, ощетинился шипами и принялся сидеть. А мы приблизились к кораблю. — И где тут шлюз? — осведомилась Груша. — Или у мистических кораблей не бывает шлюзов? — Ты же пилот, — снова напомнил я. — Ты должна знать. — Этому кораблю двести лет, — ответила Груша. — Я не знаю, где у него люк. — Можно пролезть в щель, — сказал Барков. — Тут много щелей, некоторые достаточно крупные. — Я что, таракан, чтобы лезть в щель? — возмутилась Груша. — Сами лезьте в щель… — Понимаешь, — по возможности убедительно заговорил я, — вход через шлюз может быть очень опасен… — Я не насекомое! — топнула ногой Груша. Барков пожал плечами и направился к самой крупной щели. Я за ним. Груша немножко побурчала и побрела за нами. Однако, когда мы приблизились непосредственно к щели, то обнаружили, что она — не совсем щель. — Ого! — покачал головой я. — Вот это да… Дыры в борту корабля были прорезаны. Или пробиты, проплавлены мощными энергетическими импульсами. Я потрогал пальцем. Край отверстия был гладким, почти полированным. — Чем, интересно, можно так продырявить корабль? — Груша тоже потрогала отверстие. — Его расстреляли, — вдруг объявил Барков. — То есть пробовали расстрелять. Из плазменных пушек или еще из чего… — Какие еще плазменные пушки? — вскинулась Груша. — Из них метеориты расстреливают, — ответил Барков. Странный он. Какие метеориты, на самом деле? Никто уже давным-давно никакие метеориты не расстреливает… — Корабль расстреляли, — повторил Барков. — Его подогнали сюда, поставили на грунт, а потом расстреляли. Щедро стреляли, видно, что не для дела, а со зла. Пытаясь сделать больно. — Какой-то вандализм, — пожала мощными плечами Груша. — Не думала, что в наше время кто-то может… — Лезем вон в ту дыру, — указал Барков. — Я первый… Колючка произвел издалека жалобный звук. И хихикнул. Барков подпрыгнул, уцепился за край пропалины, подтянулся и исчез внутри. Мне в зловещий корабль лезть не хотелось. Я уже один раз тут слазил в одно место… — Что стоишь? — осведомилась Груша. — Штанишки обмарал? — Хочешь постирать? — спросил в ответ я. Груша сунула мне под нос кулак. Милая девушка, такой бы в детском садике работать. Она подпрыгнула, повисла, оборвалась. И пришлось мне ее подсаживать. Ну, это если культурно выражаться. А если по-прямому, как выражались ребята на «Блэйке», ну, те, которые перебили своих родителей и потом устроили там мрак, то дело было так. Я встал на карачки, Груша взгромоздилась мне на спину и оттуда проникла в корабль. Мне она даже руки не подала, а спина моя чуть не треснула, между прочим, когда я ей помогал. Мы оказались в небольшом помещении неизвестного назначения. Возможно, тут была каюта. Хотя сказать наверняка нельзя, внутреннее устройство «Ворона» весьма отличалось от привычного дизайна новых кораблей. Все тут было какое-то округлое и дырчатое, готическое, но в целом красивое. По палубе была разлита широкая коричневая лужа, и я в нее, разумеется, влип. Дернулся — ничего не получилось. Дернулся посильнее и выбрался с трудом, только с помощью Баркова. Жидкость была чрезвычайно вязкая и какая-то… полуживая, что ли. Вообще вид помещения меня резанул как-то неприятно — стены здесь были странноватые. Как будто каюта грустно улыбнулась и замерла в самом пике своей улыбки. Возможно, это оттого, что корабль расстреливали. Температурные перепады, то да се… Но помещение точно нехорошо улыбалось. — Дай нож, — попросил я Баркова. Тот понимающе сунул мне кинжал. Я резко попытался воткнуть лезвие в стену, но стена оказалась без подвоха — твердой. Видимо, на самом деле была оплавлена. — А ты ее бодни, может, лучше получится, — ехидно посоветовала Груша. И, насвистывая что-то, кажется, из Вагнера, отправилась в глубь корабля. — Свистеть не надо, — шепнул Барков. Но Груша чихать на его замечания хотела. Она шагала громко и уверенно. Мы потащились за ней. Я потащился в прямом смысле, потому что каждый шаг мне давался с трудом — подошвы крепко прилипали к палубе, а за мной оставался черно-коричневый след. Так что я вынужден был даже остановиться и вытереть ботинки о стену. На стене остались малокрасивые разводы, но идти стало легче. |