Онлайн книга «Селфи с судьбой»
|
– Вон там за углом чудесная лавочка поставлена, – на ходу говорил Николай Иванович. – Мы там разместимся. Моментально они домчались до «чудесной лавочки», и Матвей извлёк из одного кармана поллитровку, а из другого пузатую зелёную минеральную воду. – Запивать будем? – усомнился Николай Иванович. – По-аглицки? Илья ещё раз оглянулся. Пить с незнакомыми людьми в одиннадцатом часу утра на лавочке ему было внове. – А разлить? – Есть, всё есть!.. Появились пластмассовые стаканы, водка забулькала, и командир приказал: – Ну, взяли! Матвей маялся, морщился и отворачивался, Илье было интересно и весело, а Николай Иванович делал дело. – За что пьём? А! За знакомство и за то, чтоб в другой раз без последствий!.. И опрокинул водку в себя. Илья тоже опрокинул, а Матвей глотнул, задышал ртом и припал к минеральной воде. – Что такое?! – тоном врача, распекающего пациента, воскликнул Николай Иванович. – До дна, до дна! – Не могу я, противно мне! – А вчера было не противно?! Давай, давай, как лекарство! Матвей с усилием проглотил водку и зашарил в уже развязанном пакете. – Огурцы на самом деле первый сорт, – хрустя, сказал Николай Иванович. – Интересно, что такое они в маринад кладут?.. Илья тоже взял холодный и плотный огурец в налипших укропных семечках, откусил и стал жевать. От водки в животе моментально сделалось горячо и просторно, а от огурца солоно и терпко – хорошо! – Ну, ещё по одной и вперёд! К искусству! – Водку пьёте? – спросили рядом, и все трое оглянулись. – А Зоя Семённа чего? Бросили? Утренняя собеседница Ильи Субботина, глубоко засунув руки в карманы кожаного «бомбера», с интересом взирала на водку и пакет с огурцами. – Мне нальёте? Николай Иванович засомневался, и видно было, что он сомневается. – Девушкам по утрам пить не полагается, – наконец сказал он. – Да ладно! У нас уже сто лет равноправие! – У вас, может быть, и равноправие, – отчеканил Николай Иванович, – а у нас нет. – Да я водки выпила больше, чем вы за всю жизнь! – Николай Иванович, – вмешался Илья. – Вы затягиваете эпизод. Налейте ей, и дело с концом. – А я больше не буду, – испуганно сказал Матвей, сделал шаг назад, наступил Илье на ногу и не заметил. Илья поморщился и посмотрел. На мокром кеде отпечатался след чужой рифлёной подошвы. – Я вот лучше огурчика!.. Джентльмен пожал плечами – недовольно – и разлил по стаканам оставшуюся водку. Илья дожевал свой огурец и вытащил из пакета ещё один. – Как вас зовут? – Ангел, – ответила деваха. – Так я и знал, – сказал профессор Субботин. – Тост, Николай Иванович! – Всем здоровья до ста лет, – четко объявил джентльмен. Деваха фыркнула, широко разинула белозубую пасть и лихо выплеснула туда водку. Илья наблюдал с интересом. Выплеснув, деваха, ясное дело, начала надсадно кашлять, мотать головой и выпучивать глаза. Свалявшиеся, как войлок, хвосты её причёски мотались по сторонам. Николай Иванович покачал головой с осуждением, отвернулся и захрустел огурцом. Илья аккуратно поставил пустой стакан на лавочку, подумал – деваха задыхалась и хрипела – и с силой постучал её по спине. Она сдавленно всхрюкнула и качнулась вперёд. – Вы если чего-то не умеете, – поучительным тоном произнёс профессор Субботин, – так не делайте или сначала научитесь! – По… шёл… ты! – пролаяла страдалица. Она всё продолжала кашлять, профессор опять учтиво постучал. Из-за воротника её негнущейся и громоздкой, как стог, куртки вылезла наивная белая магазинная бирка. Илья заправил бирку – профессор терпеть не мог неаккуратности!.. Побросав в урну пластмассовые стаканчики и пустую поллитровку, они устремились за экскурсией и нагнали её в нижнем этаже красного кирпичного дома, на котором значилась вывеска, что это – музей. – Ну, взглянем, что тут за феномены, – под нос себе говорил Николай Иванович, стягивая пальто, – в знаменитом селе Сокольничьем!.. Небольшая зала была уставлена разнообразными музыкальными ящиками, фисгармониями, механическими пианино, кабинетными орга́нами с пупырчатыми латунными валиками – по валику двигалась металлическая пластина, и орга́н играл музыку, – а также граммофонами, патефонами и фонографами. Были ещё музыкальные шкатулки и какие-то громоздкие машины по извлечению звука из чего угодно – из струн, деревянных и железных штуковин, с педалями и колками, войлочными молоточками и рукоятками, похожими на колодезный ворот. – В этом помещении, – говорила не видимая за спинами Зоя Семёновна, – у нас собраны многочисленные увеселительные устройства, бывшие в ходу у жителей Ярославской губернии в конце девятнадцатого и в начале двадцатого века. В те времена, представьте себе, не было телевизоров и мобильных телефонов, и люди развлекались совершенно не так, как сейчас. Ванечка обнял свою спутницу, они оба, как по команде, состроили одинаковые улыбки, и девушка сделала селфи на фоне механического пианино. Потом они перебежали к столу с музыкальными шкатулками и там сделали селфи тоже. Затем переместились к окну и ещё несколько раз запечатлелись. – А где же Матвей Александрович? – вдруг спросила Зоя Семёновна совершенно другим, не экскурсионным голосом. – Потерялся? Илья оглянулся – и вправду никакого Матвея среди собравшихся в зале не было. Странное дело. Когда же он отстал? – Продолжайте, Зоечка Семёновна, – ласково сказал Николай Иванович. – Он, должно быть, погулять решил!.. Зато мы вот… девушку к вам доставили. Сетевая поэтесса по имени Ангел смотрела злыми глазами. Куртку она так и не сняла. Илья голову мог дать на отсечение, что при известии о том, что Матвей «решил погулять», Зоя Семёновна огорчилась и утратила интерес к экскурсии. Выходит, она ради него старалась?! Или дело в чём-то другом? Может, она… следит за Матвеем? Боится упустить его из виду? – Здесь всё можно трогать руками, – продолжала увядшая Зоя Семёновна. – И фотографировать можно… Видимо, это было сказано специально для парочки, которая только и делала, что фотографировалась. – Вот такой музыкальный ящик можно было увидеть в гостиной зажиточного крестьянина или средней руки купчика. А такое развлечение могли позволить себе только люди побогаче. Инструменты покупались для жён и дочек, которые целыми днями сидели дома, и единственной отрадой для них были модные музыкальные пьески и гуляние по главным улицам. Таких в Сокольничьем было три – Ярославская, Середская и Давыдковская. |