Онлайн книга «Тайпан»
|
Он отхлебнул, задержал обжигающую жидкость во рту, чувствуя, как все у него внутри сжалось, требуя этот глоток. Потом сплюнул, не проглотив ни капли, и выплеснул остатки виски из бокала на камни. – Если я еще хоть раз захочу сделать это, выбей бокал у меня из рук. – Чувствуя невыносимую дурноту, Робб повернулся и зашагал прочь от берега. – Для этого требуется больше сил, чем есть у меня, – покачал головой Купер. – Робб, должно быть, сошел с ума, если решился так дразнить дьявола. Шесть лет назад Робб начал напиваться до бесчувствия, до белой горячки. Годом раньше Сара приехала в Макао из Шотландии и привезла с собой детей. Некоторое время все шло прекрасно, но потом она узнала о китайской любовнице Робба Мин Су, с которой он жил уже много лет, и об их дочери. Струан помнил ярость Сары и боль в глазах Робба, и ему было жаль обоих. Им давно следовало бы развестись, подумал он, проклиная закон, согласно которому развод можно было получить только актом парламента. В конце концов Сара согласилась простить Робба, но только при условии, что он Богом поклянется немедленно избавиться от любовницы, которую обожал, и их дочери. Ненавидя себя, Робб дал согласие. Он тайком передал Мин Су четыре тысячи серебряных таэлей, и она с дочерью уехала из Макао. Он больше никогда не видел их и не слышал о них. Но Сара, хотя и смягчилась, так и не смогла забыть прекрасной молодой женщины и ее ребенка и продолжала сыпать соль на незаживающую рану. Робб начал пить. Вскоре алкоголь завладел им целиком, и он не трезвел месяцами кряду. Затем как-то раз он исчез. После долгих поисков Струан отыскал его в одном из вонючих винных погребов Макао, притащил домой, привел в чувство. Потом вложил ему в руку пистолет: – Застрелись сейчас же или поклянись Всевышним, что больше не притронешься к спиртному. Это яд для тебя, Робб. Ты беспробудно пьешь уже почти целый год. Подумай о детях. Несчастные ребятишки боятся тебя как огня, да и как им тебя не бояться. А я… я устал вытаскивать тебя из сточных канав. Посмотри, во что ты превратился, Робб! Ну, давай, посмотри! Струан заставил его взглянуть на себя в зеркало. Робб дал клятву, и после этого Струан отправил его на месяц в море, распорядившись, чтобы ему не давали ни капли спиртного. Робб тогда чуть не умер. Прошло время, он опять стал самим собой, поблагодарил брата, вернулся к Саре и попытался помириться с ней. Но мира между ними быть уже не могло – как и любви. Бедный Робб, думал Струан. И бедная Сара. Ужасно, когда муж и жена живут вот так… – Какого дьявола, зачем Робби понадобилось это делать? – Думаю, он хотел предотвратить ссору, – сказал Купер. – Я уже начинал злиться. Мне очень жаль. – Не извиняйтесь, Джефф. Это все моя вина. Ну, – добавил Струан, – пусть мужество Робби не пропадет даром, а? Его тост? Они молча выпили. Бражничающие торговцы и матросы разбрелись по всему берегу. – Эй, тайпан! И ты, чертов колонист! Идите-ка сюда! – Это был Квэнс, сидевший рядом с флагштоком. Он помахал им и прокричал вновь: – Черт возьми, вы идете или нет? – Старик взял понюшку табаку, чихнул два раза и неторопливо обмахнул грудь платком с французскими кружевами. – Ради Бога, сэр, – обратился он к Струану, глядя на него поверх очков без оправы, – как, дьявол меня забери, может человек работать в таком бедламе?! Это все вы и ваши проклятые бутылки! – Вы попробовали бренди, мистер Квэнс? – Напиток безупречен, мой дорогой друг. Как грудки мисс Тиллман. – Он снял картину с мольберта и поднял ее над головой. – Ну, что вы думаете? – О Шевон Тиллман? – О картине! Клянусь всеми пузырями бурды из молока с пивом, как вы можете помышлять о заде записной красотки, когда перед вами шедевр? – Квэнс взял еще понюшку, поперхнулся, хлебнул «Наполеона» из оловянной кружки и чихнул. На картине акварелью была запечатлена сегодняшняя церемония. Тонко. Верно. И чуть-чуть сверх того. Без труда можно было разглядеть Брока и Маусса, Глессинг тоже был там с постановлением в руках. – Что ж, картина хороша, мистер Квэнс, – похвалил Струан. – Пятьдесят гиней. – Я купил у вас одну на прошлой неделе. – Двадцать гиней. – Не пойдет. – Пятьдесят гиней, и я напишу вас зачитывающим постановление. – Нет. – Мистер Купер. Шедевр. За двадцать гиней. – Не считая тайпана и Робба, у меня самая большая коллекция Квэнса на всем Дальнем Востоке. – Черт возьми, джентльмены, я должен где-нибудь раздобыть хоть какие-то деньги! – Продай ее Броку. Его тут прекрасно видно, – посоветовал ему Струан. – Чума на вашего Брока! – Квэнс сделал очень большой глоток из кружки и пожаловался хриплым голосом: – Он отказался покупать, черт бы его побрал! – Он яростно потыкал в картину кистью, и Брок исчез. – Клянусь Создателем, с какой стати я должен дарить ему бессмертие! И на вас обоих мне тоже плевать. Я пошлю ее в Королевскую академию. На вашем следующем корабле, тайпан. – А кто оплатит фрахт? И страховку? – Я оплачу, мой мальчик. – Чем это, интересно? Квэнс задумчиво разглядывал свое творение. Он чувствовал, что даже в старости по-прежнему сможет писать и достигать новых высот, что его талант живописца не потускнеет. – Так чем же, мистер Квэнс? Квэнс надменно махнул рукой Струану: – Деньгами. Серебром. Медью. Долларами. Наличными! – Вам кто-то открыл новый кредит, мистер Квэнс? Но Квэнс ему не ответил. Он продолжал молча восхищаться картиной, зная, что подцепил рыбку на крючок и она уже не сорвется. – Ну же, Аристотель, кто это? – настаивал Струан. Квэнс сделал очередной глоток, взял еще табаку и чихнул. Потом прошептал с заговорщицким видом: – Присядьте. – Он оглянулся, чтобы убедиться, что их никто не слышит. – Секрет. – Поднял картину. – Двадцать гиней? – Хорошо, – согласился Струан. – Но смотри, твой секрет должен стоить этих денег. – А, тайпан, вы истинный князь среди нас. Хотите табаку? – Не тяни, выкладывай! – Похоже, некая леди пребывает в полном от себя восхищении. Когда смотрится в зеркало. Без одежды. Я получил заказ написать ее в таком виде. – Господь всеблагой и всемогущий! Кто?! – Вы оба ее очень хорошо знаете. – Тут Квэнс добавил с притворной грустью: – Я поклялся не выдавать ее имени. Но ее попка силой моей кисти будет принадлежать грядущему. Она великолепна. – Очередной глоток из кружки. – Я… э-э… видите ли, настоял на том, чтобы ознакомиться с натурой. Целиком. Прежде чем согласился принять заказ. – Он поцеловал сведенные в щепоть кончики пальцев. – Божественна, джентльмены, просто божественна! А какая грудь! Боже милостивый, у меня едва не сделался приступ ипохондрии. – Еще один глоток бренди. |