Онлайн книга «Любовь как в кино»
|
Бетани Чезавит вручает Рен мамин подарок. Он не завернут. Мама хлопает в ладоши, обрадованная реакцией невестки. Это сумка для подгузников от Гуччи, о которой мама мне рассказывала. – Спасибо, матушка Шоу! – со слезами на глазах благодарит Рен, и они обнимаются. Все вокруг обсуждают щедрость моей мамы, ее хороший вкус и заботливость. Сумка идет по рукам, народ рассматривает ее и ахает от восторга. И мне это приятно. Следующий подарок завернут в зеленую бумагу с рисунком из крошечных зонтиков. – Подарок от Эшлин, – читает Рен и разворачивает упаковку. Осторожно вытряхивает на руку предмет из коробки. – О, копилка. – Это серебряная черепаха. – Как мило, Эшлин. Спасибо. Я застываю в ужасе. Я ведь сняла копилку с регистрации. Ну, может, черепаха просто приглянулась самой Эшлин. Следом… опять копилка. На этот раз керамический медвежонок. Я уверена, что не добавляла его в список. Он даже не симпатичный. – Их никогда не бывает слишком много, – говорит Рен, растягивая губы в неубедительной улыбке. И с каждым подарком ее улыбка становится все более искусственной. Громкий, тяжелый вздох вырывается из моей груди. Украдкой смотрю на тетю Грету. Она отвечает недоуменным взглядом. Я пантомимой показываю, что добавляла подарки в список Рен, но потом их оттуда удалила. – Что? – шепчет она через стол. Рен открывает следующую коробку и достает оттуда… вешалки. Пластмассовые детские вешалки. Сердце у меня проваливается в желудок. На секунду на лице Рен возникает гримаса ужаса. Но затем она… улыбается? Нет, по-прежнему в ужасе. Лихорадочно пытаюсь вспомнить, что же случилось в тот день. Помню, как удаляла ненужное и сканировала новые предметы. Я добавила красивые дизайнерские пеленки, желтые и зеленые ползунки и люльку цвета темной вишни. – Я была уверена, что все исправила, – шепчу я через стол тете Грете. В недоумении качаю головой. Тетя Грета повторяет одними губами: «Что?» Непонимающе разводит руками. И снова шепотом повторяет вопрос. Так мы и общаемся пантомимой через стол. Я не понимаю, что случилось… А!.. Шейн, вот что случилось. Он пришел в «Фосси», и продавщица нас выпроводила из магазина. «Это Шейн!» – шепчу я. Тетя Грета прячет смех за кашлем. Спешу к Рен и шепчу ей на ухо: – Я не сохранила список. Случайно добавила все эти предметы! Собиралась рассказать тебе, но забыла позвонить, а потом все исправила, но опять не сохранила. Прости, Рен. Я сама все верну в магазин. Клянусь. Не сердись, пожалуйста. Кажется, я только запутала ее своими объяснениями. Рен выдавливает из себя кривую улыбку и берет из рук Грейсона последний сверток. С опаской надрывает светло-желтую бумагу, бросает на меня неуверенный взгляд. – Это от меня, дорогая. – Тети Грета встает перед Рен и нацеливает на нее фотокамеру. Рен отгибает слой бумаги и заглядывает внутрь. И морщится – то ли от смеха, то ли от отвращения. Она вынимает… Ого! Это зелено-розовая свинка-монстр с выпученными глазами. Зажимаю свой распахнутый рот обеими руками. Вспышка камеры. Рен оглядывается по сторонам и снова смотрит на чудовище. Потом на меня… на тетю Грету… И смеется. Все гости тоже смеются. – Не смей ее возвращать! – говорит тетя Грета, чем вызывает новый взрыв хохота. Звонок в дверь. – Я открою! – кричу я, радуясь поводу смыться. Заметив меня, бегущую к дому, официант, с которым я столкнулась, демонстративно отступает в сторону на три широких шага. Мечу в него укоризненный взгляд. Тоже мне, шутник. Врываюсь в прихожую, открываю входную дверь… Шейн? В голове все путается. Ему сюда нельзя. Мы ведь с ним это обсуждали. Мне нужно некоторое время побыть одной, разобраться в себе. Выскакиваю на крыльцо и быстро захлопываю дверь. – Что ты здесь… Он прикладывает палец к губам. А в другой руке держит большие прямоугольные карточки. – Шейн, зачем… Он снова меня останавливает. Затем переворачивает карточки. Улыбается и указывает на них глазами. На картонках что-то написано. «Не говори, что это исполнители рождественских гимнов…» – Что? – шепчу я, совершенно сбитая с толку. – Зачем бы я стала… О… Понятно. Это «Реальная любовь». Он решил разыграть эпизод? Сейчас? Здесь? Краем глаза я вижу, как в окне гостиной отодвигается штора. Кто-то на нас смотрит. Шейн меняет карточку, чем снова привлекает мое внимание. Сцена с Джульеттой и Марком. Марк в нее отчаянно влюблен, но Джульетта вышла замуж. И поэтому Марк стоит у ее двери и признается в своих чувствах, не произнося ни слова. В фильме это происходит под Рождество. На первой карточке Марка написано: «Скажи мужу, что пришли певцы рождественских гимнов». Шейн показывает следующую надпись, и мое сердце пропускает удар. «Если повезет, к следующему году…» В фильме Марк дальше показывает фотографии девушек-моделей, в том смысле что, если ему повезет, он станет встречаться с одной из этих девушек. Потому что Марк знает: Джульетта его никогда не полюбит. Шейн показывает следующую карточку. На ней нет фото. Он не следует сценарию. Слава богу. Я улыбаюсь. «…может, у нас будет собственная вечеринка». Собственная вечеринка? В смысле по случаю нашей помолвки? Смотрю в его глаза. Он снова меняет карточку. По моей спине бегут мурашки. «И я буду на нее приглашен». Меня разбирает смех. Еще одна карточка. «А сейчас позволь мне сказать…» Улыбаюсь и закусываю губу, с нетерпением ожидая, что дальше. «…Я люблю тебя, Кенсингтон». Читаю эти слова, и сердце у меня поет. Он меня любит. Шейн Беннет любит меня! Я на грани обморока. Едва дышу. Шейн поднимает руку: подожди, еще не все. Есть еще что-то? Сейчас взорвусь от нетерпения. Он показывает следующую надпись. «Я хотел бы пригласить тебя на свидание». Шейн чуть склоняет голову набок. «День святого Валентина. Нью-Йорк. Буду ждать тебя на вершине Эмпайр-стейт-билдинг. На закате». Вдруг вижу перед собой того юношу, каким знала его много лет назад. Безрассудный мальчишка с великими идеями. Шейн опускает руку с карточками. Нет, он больше не мальчик, который просит о свидании. Он мужчина. Человек, в которого тот мальчик превратился. Человек, которого я люблю. Киваю, улыбаясь сквозь слезы. |