Онлайн книга «Любовь как в кино»
|
Шейн. Я разворачиваюсь и начинаю кружить по галерее. Пишу Элли: «Я на месте, не могу его найти!» Где? О, вон мужчина с темными волосами… Я подбегаю и… это не он. Оборачиваюсь, смотрю – нигде нет Шейна. Здесь так много людей… Намного больше, чем я ожидала. Возвращаюсь туда, откуда начала поиски, и снова повторяю весь свой маршрут. По спине ползет страх. Снова пишу Элли: «Не вижу его! Уже все тут обошла!» Она сразу же отвечает: «Оставайся на месте. Стой у лифтов». А что, неплохая идея. Пробираюсь обратно к главным дверям, откуда все посетители делают свой первый шаг на площадку. Отсюда я вижу всех прибывающих и всех, кто уходит. Поднимаю воротник, складываю руки на груди и опускаю подбородок, пытаясь спрятаться от холодного ветра. Держась за руки, из лифта выходит парочка. Ну, вообще-то здесь много пар, которые держатся за руки. Все-таки День святого Валентина. Может, Шейн действительно передумал? От этой мысли мне становится плохо. Еще одного разочарования в День святого Валентина я не переживу. Смотрю на время. Уже так поздно! Раздается треск. Вместе со всеми остальными задираю голову. Что это? Звук идет из динамиков. Музыка и… голос Тома Хэнкса? «Это вы?» – «Неспящие в Сиэтле!» – восклицаю я. Стоящая рядом женщина бросает на меня удивленный взгляд, затем повторяет мои слова подруге. – Обожаю «Неспящих», – говорит другая женщина. – Может, это в честь Дня святого Валентина? – слышится еще чей-то голос. Люди переглядываются, делятся догадками о том, что происходит. Мой взгляд мечется от лица к лицу. Но того, кого ищу, я не вижу. Из динамиков, сквозь треск, доносятся музыка и слова героев фильма. «Пожалуй, пойдем», – произносит Сэм, персонаж Тома Хэнкса. Звучит финальная песня «Make Someone Happy». Звук становится громче. Все вдруг вытягивают шеи, глядя куда-то вперед. – О! – Толпа дружно ахает. На что они там смотрят? Я выглядываю из-за спин. Две пары кружатся в танце. К ним присоединяется еще одна. И еще! – Флешмоб! – кричат несколько голосов. Ух ты, никогда раньше не видела флешмоба. Смотровая площадка на глазах превращается в танцевальную. Среди танцоров – и юные пары, и пожилые. Все больше и больше людей присоединяются к ним и кружат в ритме знаменитой мелодии. Я смеюсь и отступаю, чтобы дать им место. Как здорово! Жалко, что Шейн этого не видит. Народ достает телефоны и снимает на камеру. Может, и мне… Кажется, кто-то произнес мое имя? Оборачиваюсь, но никого не вижу. Прохожу вперед, обходя танцоров. Продолжая танцевать, они расступаются, и я вижу, как между ними идет маленький мальчик. Красное пальто, темные волосы, красно-желтый рюкзак. Не может быть! Он останавливается и тянет за рукав, привлекая к себе внимание, улыбающуюся девушку. – Простите, вы Кенсингтон? Сердце у меня так и подскакивает. Мне это показалось… или нет? Глаза уже щиплют слезы. Поверить не могу. Мальчик отходит; я вынуждена пригнуться, чтобы видеть его между танцорами. Он заговаривает с женщиной с короткими темными волосами. Я их не слышу, но вижу, как она качает головой. Все смотрят на него, улыбаясь, что-то ему говорят. Вокруг мальчика, почти вместе с ним, кружатся под музыку пары. Теперь он идет… о боже мой… он идет ко мне. – Простите, вы Кенсингтон? Смотрю на него круглыми глазами. Не могу говорить, поэтому только улыбаюсь и киваю. В толпе раздается шепот: «Вот она, та девушка, которую он ищет». У меня перехватывает дыхание. Смотрю вокруг – все наблюдают за нами. – У меня в рюкзаке есть кое-что для вас. Он протягивает мне рюкзак. Джимми Дюранте хриплым голосом поет о любви и привязанности к кому-то особенному. Я стою на вершине Эмпайр-стейт-билдинг в День святого Валентина и разговариваю с… Джона [3]. Нереально. Пара, стоящая рядом со мной, подталкивает меня. – Давайте же посмотрите, что там внутри. Облизываю пересохшие губы, делаю глубокий вдох, чтобы унять нервы, и медленно расстегиваю молнию. О боже, свинка-монстр! Я смеюсь и вытаскиваю ее из рюкзака. Люди вокруг переговариваются, тут и там раздается смех. Кто-то щелкает вспышкой. – Посмотрите, что у нее на шее! – говорит кто-то. Опускаю взгляд. На шее у свинки ожерелье из карамельных колечек, а на ожерелье… кольцо. Все плывет перед глазами. Рукой прикрываю полуоткрытый рот, слезы текут по щекам и по пальцам. Кольцо! Я оглядываюсь. Где он? Где? Танцоры расступаются, а за ними стоят и машут как сумасшедшие… – Элли? – Боже мой! – Мама? Папа? Я потрясена. Рен высовывается из-за спины Грейсона, указывает на монстра и усмехается. Тетя Грета улыбается сквозь слезы, нацеливая на меня фотокамеру. Снова вспышка. Здесь вся моя семья. Мое сердце вот-вот разорвется от счастья. Это он все устроил. Он устроил это для меня. Но где… Моя семья отступает в сторону. Шейн. В джинсах, сером вязаном свитере и пальто он выглядит так, будто сошел с обложки журнала. Он весело щурится, прощай, мой самоконтроль. Слезы катятся по щекам так быстро, что я не успеваю их вытирать. – Держите, дорогая. – Кто-то протягивает мне салфетку. Нервно смеюсь и пытаюсь вытереть слезы. Бесполезно. Стискиваю зубы и всхлипываю, прижимая к себе свинку-монстра. Мальчик по-прежнему стоит рядом. Шейн направляется ко мне. Музыка стихает. Клянусь, стало так тихо, как будто весь мир затаил дыхание. Шейн опускается на одно колено… Люди вокруг издают дружное: «А-ах…» Он поднимает на меня блестящие глаза. О, как я скучала по его лицу. И произносит лишь: – Ты станешь моей женой? Но больше мне ничего и не надо. И это лучше любой реплики. Из любого кино. Или строчки из песни. – Я люблю тебя, Шейн, – шепчу я. В толпе раздаются одобрительные возгласы. Тетя Грета обнимает маму и, улыбаясь, вытирает глаза. Папа сияет. Даже Грейсон трет веки. Элли и Рен смеются и плачут. Я смотрю в медно-карие глаза, полные тепла и надежды, и вижу в них начало нашей собственной истории. Как Шейн встретил Кензи. Это волшебная история о том, как юноша встретил девушку, как они потеряли друг друга и снова нашли, потому что судьбой им предназначено быть вместе. Неважно, что сюжет романтической комедии следует предсказуемым курсом – история все равно находит в нас отклик, ведь в ее основе заложена правда. И волшебство. |