Онлайн книга «Эта страна»
|
– Полагаю, что ничего не хочу об этом знать. – А если бы вы были в него влюблены, тоже бы не хотели? – Маша!.. Я не такой. – Да я теоретически. Ну, представьте, что это женщина. Саша попытался представить на месте Олега Татева женщину. – Таких женщин не бывает. А если бывают, то в них не влюбляются. – Да, пример не очень хороший. – …Я давно хотел спросить, почему вы так ненавидите литературу. – И работаю при этом в библиотеке? – Нет, это-то как раз понятно. – …В последней книге, которую я пробовала читать, – медленно сказала Марья Петровна, – история началась с того, что хороший парень достал из мусорного бака щенка и познакомился с хорошей девушкой, но как-то сразу было понятно, что ничем хорошим это не кончится: и девушку в итоге убьют, и собаку, и самого парня тоже. Так, наверное, и оказалось. – Наверное? – Ну, когда я поняла, к чему всё идёт, я не стала дочитывать. Может, там кто-то и выжил – но непонятно зачем. И у меня всё-таки была надежда, что этот подонок, автор, пожалеет хотя бы пса. Это самое плохое, когда начинаешь надеяться, что кого-то конкретного не убьют, дадут жить спокойно. У доцента Энгельгардта появилось искушение сказать, что с некоторых пор авторы вымещают на собаках и других персонажах собственную объявленную литературоведением смерть, но он устоял. – Ну, не обязательно читать романы и с такой эмпатией на них реагировать. Есть научно-популярная литература. Мемуарная. Или труды по истории. – По истории? Это такие, например, где рассказывается, в результате каких причин и стечения обстоятельств одних топят, а других жгут? – Философия? – Это там, где объясняется, как правильно топить и жечь? – …Ландшафтный дизайн? – К чёрту ландшафтный дизайн! Как можно смот реть по сторонам и не думать при этом, что посреди самого прекрасного пейзажа сейчас кого-то убивают? – Марья Петровна. Как ты всё усложняешь. – Мы могли бы быть людьми, – говорит Марья Пет ровна. – Мы все могли бы. А кто мы вместо этого? Ни в доме, ни рядом с домом следов дедушки не обнаружилось. Что хуже того, не обнаружилось следов жизни в его телефоне. Саша, струсивший ещё до того, как пуститься в поход, вотще призывал поспешить назад, укрыться от невзгод за прочной дверью и широкими спинами. Картошка уже сварилась. Расправа уже вернулся. Василий Иванович стоит на крыльце, покуривая, поглядывая и покрикивая – крутит хвостом приблудная жучка, – и пейзаж, на который никто не обращал внимания и вот вдруг обратили, обрадованно показывает всё своё лучшее, прекрасную ясность линий. Марья Петровна нервно кружила по двору и оставалась глуха к увещеваниям. – Кто это? Калитку уже выбили пинком, уже к ним шли. – Местные? – Нет, это не местные. – Казаровские? – И не казаровские. – Может, те, от Парамонова? – Саш, – сказала Марья Петровна. – Тьфу, Александр Михайлович. Это какие-то совсем другие. Бежим отсюда. – Заперли меня в моей же бане. Громят дом. Что теперь делать? – Для начала вы могли бы извиниться. – Это за что? – За то, что не стали меня слушать. Если бы не ваше упрямство — – Это не упрямство! Это твёрдость характера. Зря ты со мной пошёл, вот и всё. Доцент Энгельгардт потёр лоб. Их не били, но пока заталкивали в маленькую баню, Саша, пытаясь защитить упиравшуюся и визжащую Марью Петровну, приложился головой к косяку. Теперь в голове гудело, и там же складывался очень чёткий ответ на другой вопрос: не «что делать?», а «что будет?». – Лобная кость – самая прочная в организме человека, – сообщила Марья Петровна, поглядев. – Её только топором проломить можно. Или пулей. – Рад слышать. – Если бы они сами разобрались, кто с кем здесь воюет, всем было бы легче. – Согласен. Всё в высшей степени бестолково. – Олег говорит, что это в порядке вещей, и думает, что на этом разговор окончен. Это глупо. Нужно сменить порядок вещей на какой-то более… подобающий. – Поменять порядок вещей невозможно. Можно поменять только сами вещи. – Что-то я тебя не понимаю. – Можно поменять людей в правительстве. Можно поменять форму правления. Это ничто по сравнению с тем, что останется неизменным. – …Когда я была маленькая, мне в это окошко удалось вылезти. – Попробуй, я тебя подсажу. А стекло тогда что, было выбито? – Ну, в результате. Давай посмотрим, может, заработали. Они ещё раз проверили свои бездействующие телефоны. Что-то мистическое происходило со связью в этих краях. – Бесполезно. – Пока бесполезно. Но рано или поздно обретёт смысл. Что им, интересно, надо? «Ничего. Убьют нас и закопают. А тебя сперва изнасилуют. А я буду на это смотреть, если будет чем». – Тебе не приходило в голову, что в той книжке, которую ты не дочитала, мог быть счастливый конец? Ну, про собаку, парня и девушку? – То есть я сама виновата, что не дочитала? – …Нет, не уверен. Если там плохой конец, твоё поведение благоразумно, а если хороший – ты ничего не теряешь. Я спрашивал не совсем об этом. – Да поняла я, о чём ты спрашивал…Как хорошо ты держишься. «Помогите! Помогите!» – Маша, я ужасный трус. – А, ну это не помеха. – …Так что, стекло выбиваем? В эту минуту дверь распахнулась, в светлом проёме появился чёрный силуэт, и родной голос спросил: – Как дела, шахиды? – Олег!!! – Тише, тише. Ты меня задушишь. – А дедушку ты нашёл? – Я и вас-то не искал. – А здесь как оказался? Опять мимо проходил? – Я сделал что-то не то? («Я кажусь тебе неблагодарной, – сказала потом Марья Петровна Саше, – но меня бесит, когда из меня делают дуру».) Они выбрались наружу. После того как полковник Татев упал молодым Рэмбо с неба, Саша ожидал и боялся увидеть живописно разбросанные трупы и части тел поверженных врагов, дым над развалинами, чёрную кровь, а увидел, с некоторым разочарованием, что все враги в добром здравии, и их предводитель без стеснения препирается с Казаровым. Из дома, торопливо распихивая что-то по карманам, вышел молодец в шерлокхолмсовской шапке с козырьком. |