Книга Обжигающий след, страница 15 – Анна Невер

Новобранцы исчезли в кухне.

— Ты видишь, дорогая, кого мне опять Жич приставил в помощники. Как тощий какой или ростом не вышел, так обязательно ко мне. Этот Василь еще ничего. Но второй — хоть на паперть отправляй.

После обеда Войнова собрала со стола посуду и отнесла на кухню. Возвращаясь в столовую, чуть не споткнулась о швабру, которую шкалуш приготовил для мытья полов. Раздался глухой стук деревяшки об пол, и Тиса замерла. В голове вспыхнули звуки и образы: «Клац… клац…», мосток, ночь, луна.

— Изнань бы побрал эти видения, — застонала она, меняясь в лице. Сдавила пальцами виски и зажмурилась, стараясь не дать видению всплыть в памяти полностью. Получилось. Тиса выдохнула и открыла глаза. И тут же поймала на себе любопытный взгляд парня, застывшего у ведра с водой с тряпкой в руках. Этого еще не хватало! Надо что-то делать.

Когда она выбралась на воздух за пределы части, ноги сами понесли на Девятую улицу, где проживал Прохор Фомич. Лекарь гостил у названого брата, его-то и нужно увидеть.

По ребячьему смеху, который слышался уже на подходе к дому, Тиса поняла, что стариков осадила соседская детвора. Прохор Фомич любил собирать малышню у себя, когда сноха позволяла. Войдя во дворик, девушка тихо прикрыла за собой калитку и, прислонясь к ней спиной, решила послушать разговор.

Под виноградной беседкой горстка ребятни расположилась вокруг большого кресла, в котором сидел тучный старик с бородой до пояса. Поясницу Прохора Фомича стягивал старый пуховый платок.

— Домовой молочко любит.

— Коровье или козье, дед Прош?

— Без разницы. Домовые — они такие, харчами не перебирают. Им внимание дорого. Возьмите блюдечко да поставьте у печи. А утром глядите: коли выпил хоть трошки, то понравились вы ему. Будет он вас беречь от лиха всякого, пока вы спите-сопите.

Ребята зажужжали, обсуждая совет. Тиса заметила Рича. Мальчик сидел на нижней перекладине деревянной лестницы, приставленной к беседке. Выглядел осунувшимся и в разговоре участия не принимал. Самодельный костыль валялся в пыли у его ног. На порог вышел Агап с подносом, полным фигурных пряников, и дети кинулись расхватывать угощение.

— Тише, пострелята, — буркнул лекарь. — С ног деда не сбейте.

Последний пряник Агап подал Ричу. Тут старик заметил девушку и махнул ей рукой, приглашая присесть вместе с ним на скамейку. Гостья уселась рядом.

— Раньше не то, что нынче, — продолжал Прохор Фомич, тряся бородой. — Раньше и водяного задабривали. Сейчас никто обычаев не помнит. Потому пять весен назад дочь Косого и утонула. Скучно стало водяному, вот он и забрал девку. Водяные они ведь как шахи чиванские, гаремы любят. Когда мне было столько годков, сколько вам, я ужасно боялся кривого Кондрата — мельника с водяной мельницы, что сейчас заброшенная выше по Веже стоит. Слыхали о такой?

Дети закивали.

— Говаривали, что Кондрат каждый год на Жнухову Горку в новолуние открывал свой подпол и кидал в омут лошадь или корову водяному в подарок, чтобы тот мельницу водорослями не оплетал. Поэтому я никогда туда с отцом не ездил. Боялся, вдруг он и меня кинет водяному в услужение.

Дети зашептались.

— Кондрат мне был страшнее болотного Гарта. Тогда еще ворон не забрал его колдовскую душу.

— А зачем ворону его душа? — спросила девочка с голубой лентой в косицах, внучка Прохора. Она подошла к деду и забралась к нему на коленки.

Белобрысый соседский мальчишка Картыш фыркнул:

— Души чародеев слишком тяжелы, чтобы подняться в небеса. Вот птицы их и уносят к Боженьке.

— А вы этого Гарта видели? — спросил Ефимка, рослый худой мальчишка, перебиравший в ладони маленькие камешки для игры в каток.

— Один раз токмо. У хлеборобов в полях. Росточком он невелик был, а силен. Такую грозовую тучу унял, помню. Поднял над головой свою палку, крикнул тарабарщину какую-то — и нет тучи. Рассосалась вся.

— Ух ты! — выдохнули дети.

— Жаль, сгинул колдун опосля через год. Мертвецы округ его башни теперь хороводы водят.

В повисшей тишине девчушка на его коленях пропищала:

— Дед Прош, а Рич черного рыцаря видел.

Мгновенно поднялся ребячий гвалт:

— Брехня! Костыль заливает все! Он врет!

— На Гартову топь на двоих-то ногах не дойдешь, он будто бы доковылял ночью на своей коряге, — Картыш сморщил веснушчатый нос.

Рич понурился. А Картыш продолжил:

— А если и правда, как же он от рыцаря убежал? Ха-ха. Может, ты лягушку за утопленника принял, да и та бы тебя догнала.

Ребята захихикали.

Ну вот, опять. Тиса зажмурилась. В памяти кусочками мозаики вспыхнули картинки: фонарь на болоте, черные руки, шлем в тине, выпавший костыль. Девушка взялась за голову, усилием воли останавливая калейдоскоп.

— Рич вас не обманывает, — дрогнувшим голосом произнесла она. — Он действительно видел рыцаря.

Дети раскрыли рты от удивления. Мальчишка повернулся к нежданной заступнице, в глазах его светилась благодарность. Зато вопросительный взгляд лекаря сделался столь красноречивым, что Тиса удрученно прошептала старику на ухо:

— Дед Агап, я снова вижу.

— Пойдем-ка, помощница моя, чаю вскипятим, — Агап поднялся со скамейки. — И ты, дружок, зайди-ка в дом, — сказал старик Ричу.

Войнова вошла за ними. Под шагами заскрипели половицы. Потолок был так низок, что подними Тиса руку, то пощупала бы его старую штукатурку. В тесной кухоньке Агап налил из высокого жбана воды в чайник и поставил на печь. Через ее решетку видно было, как тлеют угли, зарывшись в золу.

Лекарь перевел взгляд с помощницы на Рича, хмуря кустистые брови.

— Это правда? Ты ходил на болото? — строго спросил он.

Тиса едва расслышала, как мальчишка прошептал себе под нос:

— Мне нужно было.

— Единый! О чем ты думал?

Мальчик скосил глаза на чайник, который начал шипеть, разогреваясь.

— Я поспорил с ребятами с базарной на пару гривенников.

Агап хлопнул себя по бокам.

— Ты слышишь, Тиса? Поспорил он, горе луковое! Вот взять хворостину вишневую да отстегать по мягкому месту! Гартова топь — не место для игр. Ты это понимаешь?

— Да, — протянул Рич виновато и ниже опустил голову.

Старик вздохнул, присел на табуретку у сложенной поленницы и положил руки на колени.

— Прошу тебя больше не ходить туда. Что скажешь? — спросил устало.

— Не буду, дед Агап. Честное слово!

— Хорошо, — сказал тот. — Теперь иди к ребятам, там Зинаида уже, верно, виноград с огорода принесла. А мне с Тисой поговорить нужно.