Онлайн книга «Лишь одна Звезда. Том 1»
|
Эрвин потянулся за вином и совершенно случайно, залюбовавшись танцем, уронил сосуд на пол – прямо под босые ноги девушек. Глиняный кувшин разлетелся осколками, танцовщицы замерли. – Ах, мне так неловко!.. – жестом, полным раскаянья, герцог прижал руки к груди. – Милейший Гобарт-Синталь, не велите девушкам продолжать танец, ведь это опасно! От всей души благодарю за чудесное зрелище. Он отвесил поклон южанкам и вздохнул с облегчением. Гобарт-Синталь лишь на миг нахмурился, а затем широким жестом развел ладони: – В Шиммери говорят: лучшая приправа к любому блюду – общество красивой девушки. Легким кивком он подал знак, и танцовщицы скользнули к северянам, сели рядом с кайрами, поджав под себя ноги. Графу Лиллидею досталась самая хрупкая девушка, Деймону – самая горячая, Роберту – полногрудая. К самому Эрвину прильнули сразу две: темноволосая и рыжая. Одна, недолго думая, обняла его за шею, вторая нежно мурлыкнула: – Какого кушанья подать милорду?.. Мысли Эрвина унеслись в сторону, весьма далекую от стратегических переговоров. Он укусил себя за язык и поискал на столе наименее романтичное блюдо. – Вон там, слева, не овсянка ли? – С изюмом и инжиром, милорд. – Будь добра! Я так люблю овсянку… Тем временем прислужница Гобарт-Синталя поднесла ему полное блюдо сладостей. Купец рассеяно поковырялся пятерней, бросил в рот кусочек чего-то, отер пальцы о спину девицы. – Слава о подвигах вашей светлости опережает ход северного войска. Нет в Солтауне такого стола, за которым не говорилось бы о вас. Нет такого певца, кто не спел бы о вас песню. – Полную проклятий, надо полагать?.. – уточнил Эрвин. – О, нет, милорд! Ваша доблесть блистает, как рубин, а ваш ум яснее неба летним полднем! А как великодушно вы опекаете бедный люд Южного Пути! Не сыскать такого человека, кто не восхищался бы вами, словно самым дорогим алмазом в короне! Эрвин только хмыкнул. Рыженькая поднесла ему кашу, темненькая погладила по шее. Пальцы были сухими и горячими. – Молва не обходит и ваших храбрых полководцев: премудрого Снежного Графа и несокрушимого кайра Роберта. А пред бесстрашным кайром Деймоном трепещет любой враг, ибо Деймон Ориджин летает над полем боя, будто смерч… Девица, опекавшая кузена, вкладывала ему в рот ягоды клубники. Бесстрашный Деймон норовил прихватить ее за палец, она шаловливо хихикала. Эрвин попробовал кашу – сам, без посторонней помощи. Овсянка оказалась слишком сладкой, пальцы на шее – слишком теплыми. Он на минуту выпал из подлунного мира… встрепенулся, сказал рыжей: – Будь так добра, передай красного перца… Гобарт-Синталь сделал паузу, негоциант Аксинион влил свою струйку в поток велеречивости: – Мудрость вашей светлости также не знает себе равных. Наши побратимы из порта Уиндли в один голос доносят: ваша светлость завели в городе самые умные и выгодные порядки. Торговля расцветает так, как и не снилось в прежние годы, а баснословные прибыли не заставят себя ждать. Эрвин силился припомнить, какие этакие порядки завел он в Уиндли. Пальцы темненькой скользнули ему за ворот, и как-то все вылетело из головы. Рыжая подала специю, села у ног, игриво заглянула в глаза, теребя пальчиком собственный локон. – Ваша светлость ест овсянку с перцем?.. – О, да! Это любимое блюдо северян, ты не знала? Он щедро сдобрил кашу жгучей специей, сунул ложку в рот. В глотке полыхнул огонь, дыханье перехватило. Мысли мигом прояснились. – Вкуснятина! Хочешь попробовать? Не стесняйся, отведай! Эрвин набрал полную ложку и подал девушке. Подозревая опасность, но не предвидя подлинной мощи сего оружия, бедняга попробовала кашу. Слезы брызнули из глаз, рот жадно хватал воздух, личико налилось краской. Эрвин участливо подсказал: – Вода вон там. Рыжая исчезла с его колен. – Любезный Гобарт-Синталь, – сказал герцог Ориджин, пользуясь минутой прояснения, -купцы города Уиндли так радовались моему приближению, что спешно набивали трюмы кораблей золотом, имуществом, детьми и женами, и готовились на всех парусах отплыть в Шиммери. Но войско маркиза слишком быстро сдалось, а мне попался слишком ретивый конь, и я въехал в город раньше, чем суда успели отчалить. В итоге купцы были обречены на радость знакомства со мною… Однако сюда, в Солтаун, я пришел не внезапно. У вас имелась целая неделя, чтобы покинуть город. Что порождает вопрос: почему вы остались? – Душа болит от слов вашей светлости, – горько вздохнул Гобарт-Синталь. Птица на его плече перемялась с ноги на ногу и укоризненно крикнула: «ррр-иу!» – Мы предвкушали ваш приход и ждали с надеждой и затаенной радостью, как пустынный житель, что завидел над горизонтом тень грозовой тучи. При этих словах он покосился на рыжую танцовщицу – та, забыв обо всем, жадно пила. – Вам так тяжко живется под властью Лабелина?.. – полюбопытствовал Эрвин. Все трое купцов отчаянно замахали руками: – Ужасно!.. Невыносимо!.. Ночной кошмар! Ваша светлость, нет таких слов, что могли бы передать всю глубину! Мы изнываем и стонем, как старый ослик, из которого бедняк выжимает последние силы, чтобы возделать свое скудное поле… Как нищий мальчонка, что встретил грабителя и лишился последней жалкой звездочки… Как избитый пес, покинутый жестоким хозяином! – И какими способами издевается над вами бессердечный Лабелин?.. – Он страшно притесняет нас, славных корабельщиков Второй Гильдии, всякий мало-мальски выгодный контракт выдирает из наших рук и отдает своим любимчикам – Грейсендам! Запрещает строить корабли где-либо, кроме собственных верфей его светлости, и ваша светлость не может представить, какие несусветные цены ломит его светлость! А налоги – ооо! Лучше бы Праматери лишили нас зрения и слуха, чтобы мы не могли видеть и слышать тех сумм, которые требует от нас его светлость! Но и тогда мы все равно ощущали бы тяжесть бремени, что пала на наши плечи, ибо оно неподъемно, как скала, рухнувшая на вишневое деревце! Аксинион горько вздохнул и запил печаль полным кубком вина, Юс-Фейри закрыл лицо ладонями, Гобарт-Синталь схватил полную горсть зефира и принялся горестно жевать, а хохлатая птица крикнула в ужасной тоске: «Ии-рииии!» Эрвин сказал с сочувствием: – Боги, я даже не могу представить тех бедствий, что вы терпите… Не будь под рукою дворца, обильных яств и сладкого вина, так и вовсе впору повеситься. Пожалуй, только роскошь и утешает человека в столь трудном положении. Темненькая тут же среагировала на нотку сарказма – проворковала на ухо герцогу, слегка касаясь губами: – Налить тебе вина, мой господин?.. Отлично натаскана, – с уважением подумал Эрвин, – не хуже грея в своем деле. |