Онлайн книга «САРМАТ. Все романы о легендарном майоре спецназа»
|
Сарматов повернулся к идущим позади палестинцам: – Помогите раненым, а пленную доставим мы! Один из палестинцев, по-видимому, старший, вскинул ладонь к каске: – Слушаюсь, господин майор! Едва они вышли из подъезда дома, как меж горящих домов в небе появились черные силуэты «Фантомов». – Славяне, мордой в землю! – крикнул Сарматов и завалил «пианистку» на асфальт. Когда пронеслась взрывная волна и перестали падать куски железа, асфальта и бетона, он помог девушке подняться и показал на виднеющийся между двумя многоэтажными зданиями кусок горящей улицы, по которой только что прокатился огненный смерч. – Уходи! – коротко обронил Сарматов. Она непонимающе посмотрела на него. – Блин! – рявкнул Бурлак. – Уходи, сопля зеленая!.. Затыришься среди «черных»… Девушка смотрела на горящую, захлебывающуюся болью улицу, а потом по-русски спросила, глядя Сарматову в глаза: – Туда?.. – Туда – к ним! – показав на улицу, жестко произнес он и уже более дружелюбно добавил: – И пусть хранит тебя твой еврейский бог!.. Печальная улыбка снова тронула уголки ее губ, и, удостоив Сарматова долгим взглядом своих бархатных карих глаз, девушка медленно пошла к просвету между домами. Сарматов и «архаровцы» молча смотрели ей вслед. В какой-то момент ее тоненькую фигурку обрисовал острый луч закатного солнца, и она будто растворилась в его золотом сиянии. Тем временем в створе горящих домов снова появились «Фантомы»… – Ложись! – заорал Сарматов, услышав уже до тошноты знакомый, леденящий кровь свист приближающихся ракет. Вслед за «Фантомами» между зданиями прокатился огненный вал. Вздыбилась и содрогнулась земля, некоторое время продолжая дрожать крупной дрожью, и долго еще сыпались с неба камни и горящие головешки. – Уберег все же девчонку ее еврейский бог! – приподняв голову после прошедшего огненного смерча, сказал Сарматов и посмотрел в чрево огнедышащих кварталов, где только что скрылась женская фигурка в желтой майке с мордочкой Микки-Мауса на спине. ВОСТОЧНЫЙ АФГАНИСТАН. 27 июня 1988 года Река круто поворачивала на юг, в сторону синеющего на горизонте хребта и уходила на запад, упираясь в сумеречное закатное небо. Сарматов тщательно сверил показания компаса с картой. – Мужики, мы на финишной прямой – до наших блокпостов километров семьдесят по сплошной «зеленке». Отдыхаем или врубаемся в нее? – спросил он. – Отдохнем, когда сдохнем! – ответил Бурлак. Алан согласно кивнул головой. – А ты, полковник, что скажешь? – дернул он за руку американца. – Передохнуть не желаешь? Тот поднял закованную в наручник руку: – Какие могут быть желания у пленного? – Да ладно тебе! – Сарматов бросил на американца косой взгляд: – Дорогой сэр, если ты мне дашь слово офицера, что не будешь выкидывать фортели, то я сниму… – Нет! – перебил его американец. – Такого слова я тебе не дам, майор! И если ты не дурак, то сам поймешь, почему! – Спасибо, полковник! – кивнул Сарматов и, подумав, добавил: – Ну что, врубаемся в «зеленку», мужики! Серп месяца освещает заросли мертвенным голубоватым сиянием. Откуда-то из чащобы доносятся непривычные, резкие звуки: то трубный клич самца-оленя, то уханье филина, то шакалий лай. Все это заставляет измученных людей вздрагивать и хвататься за оружие. – Ну и жарища! – проворчал идущий следом за американцем и Сарматовым Бурлак. – На экваторе такой не было! – Дождь, ливень будет! – сказал американец. – Мои ребра, перебитые во… во Вьетнаме, говорят мне об этом. – Сармат, а он что, хорошо русский понимает? – спросил Бурлак. – Полковник, капитану кажется, что ты хорошо понимаешь по-русски, – поинтересовался Сарматов. – Я немного учил русский в Принстоне, – с заметным акцентом по-русски ответил тот. – Надо знать язык и культуру противника. – Дождь точно будет! – внимательно посмотрев на него, произнес Сарматов. – Мои ребра, в Анголе перебитые, тоже ноют… А что, полковник, жарко было во Вьетнаме? Хорошо вам там вломили?! – Мы действительно проиграли эту войну! – согласился американец. – Но вы здесь повторили наши ошибки… – Какие, например?.. – Ну, например, не приняли в расчет стереотип национального поведения и психологию афганцев. – Не так все просто! – пожал плечами Сарматов. – Мы здесь, в Афгане, для того, чтобы исламские фундаменталисты от Ирана до Пакистана и индийских штатов Джамму и Кашмир не соединились в одно целое. Мы разрезали их… Соединившись, они замахнутся на нашу Среднюю Азию, нам тут не до их психологии, хотя учитывать ее, конечно, надо. – Но вы же терпите поражение, Сармат. – А нам никто и не ставил задачи кого-то здесь в Афгане победить. – У некоторых наших генералов сходная точка зрения на эту войну. Но они молчат, потому что ваши танки в суточном переходе от персидской нефти. Сарматов усмехнулся: – Воссоединившимся исламистам будет проще простого создать ядерное оружие, и что тогда будет с вашей персидской нефтью, полковник?! – Пусть об этом болит голова у политиков! Ты же сам сказал, что мы с тобой лишь «пыль на сквозняках истории»! – Да уж! – откликнулся Сарматов. – Портрет этой дамы, как известно, пишется кровью… В чем в чем, а в крови мы с тобой по самые яйца!.. – Человек зачинается в желании, рождается в крови и живет в скверне! – вздохнул американец. – Чтобы делать нашу грязную работу, надо примириться с этим, майор!.. – Меняя резко тему разговора, он вдруг спросил: – После самума ты говорил странные вещи, майор. Что ты хотел сказать тогда? – Я уже не помню, о чем я тогда говорил, – отмахнулся Сарматов. – Не прикидывайся, майор, дело в том, что я тоже кое-что помню. Если бы ты не заговорил на эту тему, то я подумал бы, что все это мне приснилось, но двоим ведь не может сниться один и тот же сон?! – Что же ты раньше-то молчал? – подозрительно покосился на американца Сарматов. – Да как-то времени для разговора подходящего не было, – пожал тот плечами. – Так что тебе напророчил тот старец? – Чушь все это. Говорил про грядущие вселенские катаклизмы, будущее предсказывал. – Ты думаешь, что он сумасшедший? – Не думаю – одно из его предсказаний уже сбылось. – Абдулло? – Угу! – В этой чертовщине что-то есть, Сармат! – задумчиво произнес американец. – Когда я учился в Оксфорде, мне гадала цыганка… |