Онлайн книга «Первый подвиг Елены Прекрасной, или Библиотечный обком действует»
|
– …Всё готово? – мятным шепотом сурово пробасил Граненыч. – Всё, – подтвердил Дионисий. – Записка примотана к стреле самой толстой ниткой, какую я только смог отыскать – не оторвется. Внутри кусок коробка и несколько спичек. – Бечевка?… – Крепко привязана. На бантик. – На бантик! – фыркнул истопник. – На два узла перевяжи! – Сейчас… – торопливо завозился библиотечный. – Шнур? Веревка? Все смотано, как полагается? Не придется распутывать? – продолжил Митроха проверку перед запуском. – Нет, все лежит аккуратно, – доложила Елена, дрожащая не то от холода, изливающегося из открытого окна, не то от волнения. – Тогда – стреляю! Взволнованная царица хотела было еще раз спросить его, не убьют ли они кого-нибудь нечаянно своим выстрелом, если вообще попадут в окно, но подумала, что ни уверенности, ни меткости напоминание о возможном летальном исходе их стратегу вряд ли добавит, и не стала. Граненыч, решительно нахмурившись и поджав губы, вскарабкался на подставленный к подоконнику стол, наложил стрелу на лук, прицелился и отпустил тетиву. В любом соревновании даже самых косоглазых лучников у него не было бы ни единого шанса поразить мишень, и даже тот факт, что большое окно зияло темнотой на сером фоне всего в тридцати метрах от его позиции, не повышало процент успеха ни на йоту. Но вмешался нечастый в последнее время гость Лукоморска – везение – и, ко всеобщему изумлению, с первой попытки стрела разбила истерично дзенькнувшее стекло и влетела в чулан, ставший тюрьмой родителям ее мужа и бедной, ни в чем не повинной девице боярышне Серафиме. Облегченно переведя дух, что первый этап их плана прошел гладко, оборонное командование сосредоточилось на ожидании. Бечевка была крепко зажата в ручках библиотечного, ничего больше пока поделать было нельзя, и им оставалось только набраться терпения, но именно это и было сейчас выше его оккультных сил. Он не мог спокойно простоять на месте и секунды – то и дело он переминался с ноги на ногу, привставал на цыпочки, вытягивая по-гусиному шею и вглядываясь во тьму, из боязни пропустить условное подергивание, если оно вдруг будет недостаточно сильным. Елена готова была к нему присоединиться, если бы не сознание того, что она здесь все-таки царица, а царицы так себя не ведут. По крайней мере, когда их видят. Граненыч наугад вытянул со стеллажа за спиной толстенную книгу, открыл ее посредине и стал в полной темноте невозмутимо рассматривать картинки. Или просто пытаться определить их наличие в данной книжке. Ждать пришлось недолго. Через несколько минут после выстрела в глубине чулана как будто засветился и погас крошечный огонек, а еще через несколько минут, показавшимся заговорщикам часами, Дионисий подпрыгнул, как будто веревочка была привязана к его рукам и ногам, а он был марионеткой: – Они дернули!.. Они дернули!.. Три раза!.. Как условились!.. Они согласны!.. – Елена? – обернулся истопник к царице как генерал на поле боя к своему капитану, зажав книгу в подмышке. – Всё готово! – срывающимся шепотом тут же отозвалась она. – Дионисий, дергай!.. Библиотечный изо всех сил дернул ответные три раза свой конец бечевки и моментально почувствовал, как она поползла у него из рук. – Шнур потянулся! – отрапортовала Елена Прекрасная через минуту, и Граненыч удовлетворенно кивнул головой. Еще минута – и она доложила, что пошла веревка, а с ней – кошка и подвесная люлька – хитроумная конструкция из ремней и веревок, в которой пленники должны были в целости и невредимости достичь библиотеки. Спустя еще несколько минут веревка остановилась. Не говоря больше ни слова, Граненыч стал быстро наматывать ее вокруг колонны. Елена, нервно прикусив губу и сжав кулаки так, что ногти впились в ладони, до рези в глазах вглядывалась в темное окно напротив. Какой нелепый, какой ненадежный план – почти каждый его шаг висел на каком-нибудь «если», «вдруг» или «наверное», но это всё, что они смогли придумать и подготовить за несколько дней. Если кто-нибудь еще восемь дней назад сказал бы ей, что она в компании истопника Митрохи и неизвестного науке домашнего духа – некоего библиотечного – будет спасать жизнь родителям своего мужа и юной боярышне от злобного колдуна, захватившего власть, она бы не рассмеялась тому в лицо исключительно из-за хорошего воспитания… Ну почему на ее месте должна была оказаться именно она?! Ведь если бы здесь сейчас была бы бедовая супруга Иона Серафима, то уж она-то изобрела бы что-нибудь такое невероятное, сногсшибательное, что никому другому и в голову бы не пришло! Но где она теперь – кто его знает… Может, ей сейчас еще хуже, чем им всем, вместе взятым… Хотя вряд ли Серафиме сейчас могло быть хуже чем ей, Елене. Ведь если что-нибудь пойдет не так – оборвется веревка, застрянет люлька, лопнут ремни, развяжется какой-нибудь узел, увидит враг – даже не задумываясь, она могла привести с десяток причин, по которым их план мог рухнуть и погубить всех – то виновата в этом будет только она. Она царица. Она решила. Ей отвечать. Из облака переживаний и дурных предчувствий ее вывел восторженный шепот Дионисия: – Веревка натянулась!.. Кто-то сел в люльку!.. Кто-то скользит!.. У нас получилось! Получилось!.. – Кто? Кто спускается первый? – Кто там в авангарде? – То есть в люльке?… – То есть впереди! – Непонятно… – библиотечный, натужно прищурившись, попытался разобрать хотя бы намек на то, кто будет их первым спасенным. – Но по-моему, это не царь… И человек, насколько я могу разобрать в такую тьму, стройнее, чем царица Ефросинья… – Это Серафима Конева-Тыгыдычная! – радостно всплеснула руками Елена. – Но как это благородно со стороны царя и царицы… Они пустили ее первой – вдруг второго рейса не будет… – Да что ты говоришь такое, твое величество! – сердито прицыкнул на нее Граненыч. – Куда он денется-то? Если в первый раз получилось, то дальше пойдет как по маслу! – Сглазил!!! – прижал вдруг ручку к сердцу хозяин библиотеки. – Люлька остановилась!.. – Что случилось? – кинулась к окну Елена. – Не видно… Ничего не разгляжу… Но вроде, все в порядке… – библиотечный изгибался и извивался, как кобра в танце, стараясь углядеть, что там вдруг произошло, но не успел. Немного повисев, покачиваясь на осеннем ветру, как забытая на ветке груша, люлька снова пришла в движение и медленно поползла к ним. – Устала, наверное, ваша дивчина с непривычки-то, – сочувственно предположил истопник, и снова подхватил с полки книжку, чтобы чем-нибудь занять дрожащие теперь уже от волнения руки. – Чай, боярская дочка-то, не прачки какой. А сейчас отдохнула и дальше веревку-то перебирает. Не волнуйся, царица. И минуты не пройдет, как она здесь будет. |