Книга Изнанка белого. Арктика от викингов до папанинцев, страница 84 – Рамиз Алиев

Ляпидевский, Леваневский, Молоков, Каманин, Слепнёв, Водопьянов, Доронин показали чудеса героизма, показали, на что способен стосемидесятимиллионный народ, когда встанет вопрос о защите его родины.

Миллионы людей по всему земному шару следили пристально, иные затаив дыхание, за этой войной. Подавляющее большинство, трудящиеся всего мира следили, с глубоким волнением, с величайшим сочувствием, и челюскинцы были им дороги, потому что они не просто пострадавшие. А бойцы любимой советской страны.

<…> Враги прочили нам неудачу, прикрывая злорадство плохо сделанной миной лицемерия. Враги мысленно подставляли на место пурги, на место торосов, на место полярной стужи совсем другие величины. И победу советских лётчиков они должны были принять как поражение не только природы, но и своё собственное.

<…> Личность буржуазного исследователя немного стоит в капиталистических странах. Сколько погибло отважных борцов только потому, что правительства не находили нужных сумм на спасение, а общество было равнодушно. Спасать челюскинцев в условиях капитализма значило бы нанимать у капиталистов суда, покупать лётчиков, расценивать героизм на золото.

Среди позора, которым запятнало себя царское правительство, выделяется по драматизму своему история гибели лейтенанта Седова. Легкомысленно была снаряжена его экспедиция. <…> А когда он потерпел крушение <…> царское правительство отказалось от помощи, не расщедрилось ни на одну копейку – пусть погибает!

В советской стране дорог каждый борец за революцию. На примере спасения челюскинцев весь мир мог лишний раз убедиться в том, как ведут войну большевики. <…> Советское правительство – полный хозяин в своей стране. Никто не может нажиться на бедствии и сделать спасение людей источником высокого дивиденда. <…>

Два месяца войны за челюскинцев вошли в славную историю пролетарской революции. Это было незабываемое время не только общего и единого подъёма любви к доблестным челюскинцам, оказавшимся в беде, тревоги за них, но и общей боевой проверки нашей готовности к испытаниям. Партия и миллионы беспартийных почувствовали в эти дни железную и непреклонную волю руководства, и от этого было такое спокойствие, такая уверенность в себе.

И эта блестящая победа завоёвана!

После счастливого завершения экспедиции историю спасения челюскинцев следовало увековечить на киноплёнке и на бумаге. К счастью, основные события экспедиции были запечатлены кинокамерой и несколькими фотоаппаратами. Киноматериал лёг в основу документального фильма, в доработке его принимал участие лично Сталин. После просмотра он потребовал ярче отразить трудности борьбы «Челюскина» и челюскинцев с ледяной стихией в океане, роль партгруппы и женщин в жизни лагеря, более выпукло показать роль партии и правительства в спасении, а также «дать больше встречи по пути следования, особенно Урал, ближе к Москве» [32]. Сохранился проект постановления Политбюро «Об издании биографий героев экспедиции “Челюскин”» с правкой Сталина [18]:

«Для ознакомления широких масс трудящихся (Сталин дописал: “особенно молодёжи”) с героической работой по спасению челюскинцев (Сталин дописывает: “и выдающимися образцами организованности и дисциплины самих челюскинцев”) создать книгу (Сталин: “две книги”, “первую”) о лётчиках – героях Советского Союза и (Сталин: “вторую”) о руководителях экспедиции “Челюскин” (Сталин продолжает фразу: “и самом коллективе челюскинцев”)».

Таким образом, истории «Челюскина» придавалось беспрецедентное значение и миф о челюскинцах создавался на самом высоком уровне.

Подвиг челюскинцев предполагалось увековечить не только в книгах и кинофильмах, но и в камне. Уже через неделю после спасения, 20 апреля, было принято постановление ЦИК «О возведении монумента в память полярного похода “Челюскина” 1933–34 года». Проект памятника челюскинцам был предложен в качестве конкурсного испытания аспирантам, поступающим в Академию архитектуры ^[205]. Руководство академии осталось неудовлетворено проектами [101]. Монумент так и не был воздвигнут (рис. 6–6).

Рис. 6–6. Проекты памятника челюскинцам [101]

На события оперативно откликнулись многие писатели и поэты. Юрий Олеша так выразил в записных книжках свои переживания [87]:

«Несколько дней тому назад были спасены челюскинцы. Когда Колумб открывал Америку, в мире жили обыкновенные люди. Как и теперь, с одной стороны, героические советские лётчики спасают челюскинцев, а с другой стороны, в мире живут обыкновенные люди.

Люди, превратившись в птиц, унесли других людей со льдины на крыльях.

Тут и техника, тут и сказка».

Возможно, именно мифологические и сказочные аллюзии способствовали необыкновенной популярности челюскинцев. Лётчики отождествлялись с птицами, уносящими людей на крыльях. Шмидт, изображённый на фотографиях с заиндевелой бородой, явно ассоциировался с Дедом Морозом, и ему, как Деду Морозу, советские дети адресовали письма. Упоминается, что в 1935–1938 годах Шмидт действительно, выступал в роли Деда Мороза на новогодних ёлках в школах и детских больницах [219].

На события откликается даже Марина Цветаева. От автора «Лебединого стана» меньше всего можно ожидать восхваления советских реалий. Но, отвергнутая родиной, не принятая эмигрантской средой, она мыслями возвращается в Союз. В её стихах спасение челюскинцев также обретает сказочный характер:

И спасши – мечта

Для младшего возраста! —

И псов и дитя

Умчали по воздуху.

Поэт Илья Сельвинский, участник событий, создаёт эпическую поэму «Челюскиниана», которая, впрочем, была забракована политическим руководством [18, с. 494] и печаталась лишь отрывками в разных изданиях:

Корабль построен из дуба и стали.

Так ли? Чушь: из идей!

Туда, где и вьюги свистать устали,

Стремилась кучка людей.

Зачем?

(Грустно стояли жёны,

Старушки плакали, дети толклись…)

Газеты писали вполне обнажённо:

«Строить социализм!»

Челюскинцы стали и героями народного творчества, наиболее известный пример – «челюскинская мурка» [50]: