Книга Четверо детей и чудище, страница 27 – Жаклин Уилсон

Я, смущаясь, стала читать дальше. Шлёпа продолжала бубнить, отставая на такт.

— Шлёпа, если сию секунду не прекратишь, отправишься в свою комнату, — мрачно пригрозила Элис, запихивая белье в машинку. Судя по ее лицу, она с радостью бы и Шлёпу туда засунула.

— Элис доиграется. В следующий раз Шлёпа пожелает, чтоб она тоже исчезла, — шепнул мне Робби.

Но у Шлёпы слух что надо.

— А ну заглохни, Тарзан. Я не хотела, чтоб Моди исчезала, — зашипела она. — Лучше не нарывайся. А не то сам исчезнешь, вместе со своей сестрой-подлипалой.

— Достала уже, Шлёпа! Тебя совесть мучает из-за того, что ты Моди ухайдокала, но это не значит, что надо на нас срываться, — вскипела я.

— Ничего я ее не ухайдокивала! Не смей так говорить! Я же не нарочно. Вот же ты ботанка тупая!

— Это еще кто из нас тупая! Я у псаммиада под носом желаний не загадывала. — Все-таки она вывела меня из себя.

— Заткнись! — Шлёпа толкнула меня.

— Сама заткнись! — огрызнулась я.

— Не смей мою сестру толкать! — заступился за меня Робби.

Моди испугалась и захныкала.

— Эй, из-за чего сыр-бор? — В кухню влетел папа. — Вы чего накуксились? Чем сегодня займемся? Может, прошвырнемся по Лондону? Айда на электричку — поглазеем на достопримечательности, а потом можно по магазинам.

Он думал, мы завопим от восторга. Не могли же мы ему сказать, что позавчера разъезжали по Лондону на лимузине и сами были достопримечательностями.

— Спасибо, конечно, пап, — дипломатично начала я. — Только на это небось кучу денег надо?

— Ерунда. Если хотите — поехали, — сказал папа.

— Ну вообще-то мы бы хотели опять на пикник. — Я выдержала паузу. — Чтоб поближе к дому. В Оксшоттском лесу.

— Нет, — сказал папа. — Только не это.

— Ни за что, — поддержала его Элис. — У меня от этого леса мурашки по коже. Сначала вы все заблудились, а потом еще и Моди, бедная крошка, испарилась.

— Ну не надолго же, — сказала Шлёпа.

— Даем честное слово, что больше не потеряемся, — сказала я.

— Честное-пречестное, — сказала Шлёпа.

— Железное, — сказал Робби.

— Нет! — Папа был категоричен. — Это не обсуждается.

Как бы не так! Шлёпа подхватила Моди и зашептала ей на ухо. У Моди, как мы уже убедились, есть задатки актрисы, и свои реплики она подает точно по сигналу.

— Хочу в Шоцки лес, — заявила она. — Пап-пап, пжалуста. Мам-мам, пжалуста. Хочу в Шоцки лес в песочек, играть с бизьянкой. Хочу бизьянку!

— Обезьянку? — спросила Элис. — Тебе эта обезьянка прямо покоя не дает. В Оксшоттском лесу нет обезьян, детка. Может, ты в зоопарк хочешь?

— Бизьянка в лесу! — сказала Моди.

— Это мы игру такую придумали. Что в песке обезьянка живет, — объяснила я. — Ей очень нравится играть в обезьянку, да, Моди?

— Хватит с нас игр в этом треклятом лесу, — не сдавался папа. — Пойдем в зоопарк, посмотришь там на настоящих обезьян, Моди. Хочешь посмотреть на смешных обезьянок, а? — Папа, почесываясь, орангутангом заскакал по кухне. (Вот же срамота!) Он хотел рассмешить Моди, но она взяла и разревелась.

— Хочу свою бизьянку, хочу в Шоцки лес, — рыдала она.

— Ради всего святого, — не выдержала Элис. — Хватит дурака валять, Дэвид. Ты ее пугаешь. Ладно, Моди, пойдем в лес.

— Но если вы трое пойдете с нами, обещайте сидеть на виду и не теряться, — потребовал папа. — Дайте слово, что будете паиньками.

— Клянемся, — сказала я.

— Обожаю клясться, — сказала Шлёпа.

— Клянусь, пап, — сказал Робби — а потом, когда мы помогали Элис собирать провизию для очередного роскошного пикника, отвел меня в сторонку: — Роз, а клятвы же нельзя нарушать, да?

— Нельзя, но ты не переживай. Мы не потеряемся и будем паиньками — и сдержим слово. Ага?

— Значит, не будем желание загадывать?

— Конечно, будем. Но я все продумала, и на этот раз мы не влипнем, — прошептала я.

Мы взяли с собой куриные грудки с салатом из морковки, миндаля и помидоров, ломти хлеба с отрубями, вишневый торт со сливками, мягкий белый сыр с черным виноградом и солеными крекерами, по персику на каждого и еще маленькие белые шоколадки. Элис положила бутылку розового лимонада для нас — такого же, как мы пили в лимузине! — и бутылку розового вина для них с папой.

И мы отправились в Оксшоттский лес. Робби прихватил обезьян из своего зверинца. В одной руке он нес гориллу, в другой — шимпанзе, и в лесу они у него стали скакать по кустам и папоротнику — будто бы по высоченным деревьям в джунглях.

Время от времени Робби задирал голову и с тоской смотрел на настоящие деревья. Папа тоже печалился, но мужественно молчал. Шлёпа бережно вела Моди за руку и пела ей песню собственного сочинения на мотив «Всюду розы эти, веночки и букеты».

С едой мы расправились со страшной скоростью — очень уж было невтерпеж загадать желание.

— Жуйте как следует! Так и несварение недолго заработать, — сказал папа. Сам он смаковал все вкусности, а вот вина сделал всего пару глотков. Элис же к вину и вовсе не притронулась. Убрав мусор и посуду, они не легли, как бывало, подремать на солнышке, а сели, вытянувшись в струнку, и давай на нас глазеть. Малышку Элис от себя не отпускала, хоть та и извивалась червячком.

— Чего это они? — пробормотала Шлёпа. — А как же спать завалиться в обнимку?

— За нами следят. Может, скоро устанут, — шепнула я в ответ.

Прошло еще полчаса, но родители и не думали уставать. Моди ерзала, хныкала, не хотела сказку и отказалась играть с папой в «этот пальчик в лес пошел». Она не отрывала взгляда от нас и от ямы с песком и заунывно бубнила: «Бизьянка!» Но мы были на виду. Выкопай мы на глазах у папы с Элис псаммиада, Элис как пить дать начнет голосить, а папа поймает его, запихнет в пикниковую сумку и сдаст в Лондонский зоопарк или еще куда…

Я знала, что делать, когда появится псаммиад. Главное — сразу спрятать его от папы с Элис.

— Спать они не лягут, боятся, как бы мы опять не сбежали. Надо незаметно вырыть псаммиада, — прошептала я Шлёпе и Робби. — Если сядем рядом к ним спиной, то им будет не видно, что мы тут делаем.

Мы встали и не спеша, с самым невозмутимым видом зашли в песок.

— Вы куда собрались? — тут же спросил папа.

— Да просто в песке поиграть, пап, — ответила я.

— В моих зверей играем — как будто тут нехоженые земли, — сказал Робби.