Онлайн книга «Таежная вечерня»
|
– Один живете? – Все лето со мной парень жил, детдомовец. – А семьи нет? – Была в городе… Михей развел руками: – Медведица у него семья! Молодой священник снял котомку: – Где можно вещи положить? – Да проходите в дом, – засуетился Соловей. – Или под навес, если хотите на воздухе. Чаю попейте, отдохните! – Отдохнуть можно, – охотно согласились батюшки, будто это единственное чувство, в котором они сошлись с таежным чудаком. – Далеко к вам идти. Но вот пришли, с Божьего дозволения… Соловью понравилась мысль, что он не сам по себе, но под Божьим присмотром. – Места у вас благодатные! – молодой священник сощурился, оглядывая лесистые вершины, и тонкие морщинки вновь появились в уголках его глаз. – Сюда иностранцев можно возить, – поддакнул проводник. – На охоту. И богадельню эту включить в маршрут! Гости уселись под навес за широкий стол, доски которого были исцарапаны крупными бороздами. – Медведица его постаралась, – показал охотник на следы когтей. – Путейцы жалуются! Подходит к избушкам, пугает… Соловей рассеянно улыбался. Вблизи его одутловатое лицо выглядело по-детски наивным, с изменчивой моложавостью, какая бывает при беззлобности души, но исчезает от слабости характера. – Почему вы в тайгу ушли? – спросил отец Кирилл, светясь молодым взглядом и заранее одобряя любой ответ. – В городе люди тесно живут. Как деревья в лесу, солнца нижним не хватает. – Бог всем одинаково светит своей благодатью! – произнес отец Антоний. – Не знаю, как одинаково, – Соловей присел на край скамьи, – но вовремя, это точно! Вот мне однажды семафор четыре часа светил красным светом, как раз в этих местах, перед тоннелем. Я тогда помощником машиниста работал. Вылез из кабины – тишина кругом! Так по сердцу, будто родной дом нашел!.. После этого и решил здесь поселиться. – Сейчас туристы много изб ставят в тайге! – сказал Михей. – А в поселке, наоборот, люди дома бросают и уезжают, – работы нет!.. Седовласый батюшка наклонил голову, потирая крупный лоб ладонью, такие сильные мягкие ладони бывают еще у хирургов: – Во все времена уходили. И к ним приходили! – Преподобного Сергия пример, – подсказал молодой. – Не сказки же это, про медведя! – А я в тайге живу, как в своей семье, – улыбался Соловей серо-голубыми глазами, – молодую пихточку встречу, и как сестра она мне, а на высокий кедр смотрю, как на дедушку, которого слушаться нужно… – Тяжело, должно быть, одному столько лесу свалить? – лучики молодых глаз изобразили сочувствие. Соловей ответил батюшке с готовностью и возникшим вдруг благостным рвением: – Я ведь как притащил первую пару бревен на часовню, так и говорю себе, мол, сколько же еще-то придется мучиться?.. И вдруг такой ветер подул… сильный! Ураган! Деревья с корнем валило! А мою палатку даже не колыхнуло!.. Словно подтверждая его слова, ветви ближней пихты приподняло ветром. Но этот порыв был таким ласковым и заботливым, что гости с удовольствием подставляли ему разгоряченные лица. Михей попробовал чай: – Ничего не добавил?.. Не верю я Соловью! – Каждый идет к вере своим путем, – молодой батюшка посмотрел на кривую маковку с крестом. Этот взгляд не ускользнул от охотника: – Но вы-то признали его часовню?.. Отец Антоний перекрестился на забинтованную главку, будто показывая, что место еще долго намаливать придется. На смуглом носу охотника выступила испарина: – Звериная эта часовня!.. Я когда подхожу, ружье поневоле снимаю! – А чего ее бояться? – Соловей даже приподнялся, будто хотел закрыть собой часовенку. – Я не про медведицу. Пусть путейцы от нее шарахаются!.. Место у тебя тут нехорошее! По настроению Михея было видно, что он чувствует неприязнь к здешнему хозяину: не так живет, не так говорит и вообще все в нем – не так! Кому-то достаточно было расстаться с таким человеком, но охотнику, наоборот, зачем-то нужны были слухи о пьянстве Соловья, мухоморных оргиях и прочие небылицы. – Разлом здесь какой-то! – постучал Михей пальцами по столу. – Нехорошее место! Священники невольно оглянулись. Листья кружили в густой тайге, скользили по черноволосой голове распятого и падали ему под ноги. Один листок зацепился хвостиком за ржавый гвоздь в деревянной ладони. Соловей исподволь следил за гостями: – Я, прежде чем здесь поселиться, – начал он мягким тоном, каким обычно успокаивают взволнованных людей, – ходил в округе по вымирающим деревням. Вот из одного дома выдернул два старых гвоздя. – Живет еще кто-нибудь поблизости? – Туристические избы да зарастающие дороги. У Соловья была странная манера выражаться: то он старался быть понятным, то, наоборот, говорил туманно, с какой-то пророческой нервозностью, будто вдогонку ускользающей мысли: – А умирающая дорога страшнее, чем брошенная деревня. Идешь, бывало, по ней и думаешь: может, она единственная, которая приведет… Вон там, за Иродовым логом, – Саня указал рукой вглубь распадка, – Крестовая дорога проходила, еще со времен Екатерины. По ней золото возили и, как водится, – грабили там же! Поэтому и дорогу так назвали, что вся в крестах была! Соловей подливал гостям чай, выказывая расторопность, но при этом в его коренастой фигуре чувствовалась какая-то звериная лень: – Кто, спрашиваете, поблизости живет?.. Так вот, верстах в пятидесяти Вадим-кожемяка живет. Крепкий мужик – коней табун, коровы, трактор есть, пруд сам выкопал! И три дома еще содержит: подправляет, чтобы деревней смотрелись! На праздники печки в них топит и лампы за окнами ставит. А сам сидит с женой и обсуждает: мол, у соседей пекут что-то такое, по дыму чую!.. – Сколько ему лет? – спросил отец Антоний. Так спрашивают о возрасте человека, перешагнувшего определенный рубеж, намеченный для какого-то дела: посадить сад, воспитать детей. – Да годам к семидесяти. Младший сын еще с ним живет… Меня уговаривал: коня дам и корову, лишь бы сосед появился! – Что ж вы не остались? Таежный мужичок улыбнулся ласково: – Здесь душа прирослась… 3 Подкрепившись, священники сказали, что можно приступать к обряду. Но Соловей сделал вид, что не понял, о чем идет речь: – На ночь разве останетесь? Я пойду баньку истоплю!.. У меня хорошая баня, все говорят: легко дышится!.. |