Книга Дорогие мои, страница 27 – Лион Измайлов

Прут сказал мне:

– О, это то, что я себе сам сделал в Москве. У нас возле дома не горели фонари. Я позвонил начальнику милиции и сказал ему, что если мне ночью встретится академик из соседнего подъезда, я его зарежу.

– Почему? – спросил начальник.

– Я буду думать, что это бандит, а отвечать придется тебе.

– Почему?

– Потому что я знаком с министром МВД, а ты нет.

Вечером все фонари перед домом горели, и никто в доме не мог спать, в том числе и Прут.

Наум Лабковский, переводчик и сатирик, перевел с украинского на русский Остапа Вишню.

Прут сказал: «Перевел с малорусского на еще менее русский».

Память у Иосифа Леонидовича и в восемьдесят пять была потрясающая. Он помнил логарифмы разных чисел и даже число Пи до восьмой цифры. Я проверял.

Поэт Рудерман, написавший песню «Тачанка», жил на Тверском бульваре. Пошел на улицу Горького покупать диван. В магазине ему дали тележку, и он повез свой диван на тележке.

В это время улицу Горького оцепили – по ней ехал какой-то высокий гость.

Рудерман подошел к постовому и сказал:

– Я писатель Рудерман. Я купил себе диван. Милиционер подумал, что это какой-то чокнутый, и отмахнулся от него, послал к капитану. Рудерман подошел к капитану:

– Вы товарищ капитан? Я писатель Рудерман. Я купил себе диван.

Капитан послал его вместе с диваном. Хорошо, что оцепление через час сняли. Это про Рудермана, который болел туберкулезом, Светлов сказал:

– Если бы не туберкулез, он бы уже давно умер. Дело в том, что туберкулезникам давали дополнительное питание.

Никита Богословский однажды пришел на собрание композиторов и сказал:

– Я у вас отниму всего одну минуту. – Вынул ноты и спросил: – Кто может сыграть с листа?

Кто-то вышел и по нотам сыграл песню «В лесу прифронтовом».

– Что это? – спросил Богословский. Все ответили:

– «В лесу прифронтовом» Блантера.

– А теперь прочтите, что написано на нотах. Там стояло: «Вальс из оперетты «Черная пантера». Композитор Имре Кальман».

Дядя Прута умер в Париже в возрасте ста лет.

Когда ему было девяносто восемь, позвонила секретарша врача и стала заполнять анкету: адрес, диагноз, этаж, код и наконец возраст.

Дядя сказал:

– Девяносто семь лет. Прут спросил:

– Зачем ты соврал, тебе же девяносто восемь.

Дядя ответил:

– Врачи не любят лечить стариков.

Прут на встрече с труппой Карловарского театра рассказывал:

– Меня часто спрашивают, как мне удалось прожить столько лет. Обычно я отвечаю так: «Я был женат несколько раз. Каждый раз, женившись, я говорил жене: "Я человек тихий, не скандальный, если ты будешь повышать на меня голос, я тут же уйду на улицу"». Итак, я всю жизнь живу на свежем воздухе.

Прут инсценировал «Театральный роман» Булгакова, который, как известно, не окончен.

В «Театральном романе» есть сцена с пистолетом. Прут с нее начал инсценировку и пистолетом закончил.

Отнес инсценировку жене Булгакова. Она прочла и попросила не отдавать пьесу в театр.

– Почему? – удивился Прут.

– Вы знаете, почему Михаил Афанасьевич не закончил роман?

– Нет.

– Потому что он не мог придумать концовку. А вы придумали, поэтому не надо.

Прут так и не отнес пьесу в театр. Я спросил Прута:

– Наверное, Михаил Афанасьевич был очень сложный человек?

– Да.

– Обидчивый?

– Нет, он считал, что обижаться – это унижать себя. Я тоже ни на кого не обижаюсь. Человек, равный мне, не может меня обидеть намеренно, а обижаться на неровню не стоит.

Когда о Пруте плохо написала английская газета, лорд Болингброк спросил:

– Почему вы не ответили?

Прут сказал:

– Я вам удивляюсь, ведь вы лорд и знаете, что нельзя драться на дуэли с лакеем.

А однажды Прут сказал мне:

– Надо сделать все, чтобы умереть здоровым. Я ответил:

– Мне это уже не удастся.

Когда Луначарский ушел с поста министра культуры, на его место назначили начальника Политуправления. А тот поставил во главе реперткома заведующего гаражом.

Прут привел к нему М. Булгакова с новой пьесой. Бывший завгар сказал, что пьеса Булгакова не пойдет, как и все последующие.

– Как это так? – возмутился Прут.

– А так, – сказал бывший завгар. – Бул Гаков, и нема Гакова.

Восьмидесятилетний Иосиф Леонидович Прут пошел на лекцию о долголетии. Врач Пуговкин говорил о средней продолжительности жизни вообще и о том, что у нас она в связи с чудовищным улучшением условий жизни дошла аж до семидесяти лет. Потом почему-то вдруг заговорил о неграх и спросил чисто риторически:

– Ну кто может быть несчастнее безногого нищего негра в США?

– Только безногий нищий негр в СССР, – сказал Прут.

Лектор нервно рассмеялся и кивнул на Прута:

– Какой остроумный молодой человек.

Прут победоносно посмотрел вокруг себя. А лектор продолжал говорить о пользе умеренности. О вреде излишеств.

– Вот посмотрите, среди вас сидит молодой человек довольно преклонного возраста. Он наверняка сдержан в своих жизненных проявлениях. Как говорится, «живи просто – доживешь до ста». Вы курите? – спросил он у Прута.

– Нет, – ответил Прут.

– Вот видите! – обрадовался лектор. – А пьете?

– А как же!

– Но уж наверняка всю жизнь прожили с одной супругой?

– Женат в четвертый раз! – гордо заявил Прут.

– Ну что ж, бывают исключения, – сказал лектор и стал рассказывать о том, что надо каждый вечер пить кефир и есть поменьше мяса.

– Вот наш любезный э-э-э… долгожитель наверняка не ест мяса и обожает кефир.

– Мясо ем каждый день, – сурово сказал Прут, – а кефир терпеть не могу.

Тут лектор потерял терпение:

– Вот вы и выглядите на семьдесят лет.

– Спасибо, – улыбнулся Прут, – мне уже восемьдесят.

Прут ездил во Францию и Швейцарию к своим родственникам и всегда привозил оттуда чемодан лекарств – для всех своих друзей и знакомых.

Однажды, узнав, что у меня нет видеомагнитофона, он предложил мне чеки. Тогда видеомагнитофон можно было купить только в «Березке» на чеки. И вот я заехал за ним домой на Аэропорт и повез аж на Сиреневый бульвар, там была «Березка» с аппаратурой.