Онлайн книга «Западня»
|
Ни Андюс, ни Сентак, будто заключив между собой негласное соглашение, не посчитали уместным рассказать правду об общественном положении Семилана. Прежний главарь банды проникся к своему бывшему лейтенанту восхищением и в силу этого держал рот на замке. «Этот парень далеко пойдет, – сказал он себе. – К тому же он мой ученик. Я был полным идиотом, что подкинул ему мысль ударить меня ножом, и получил по заслугам». Потом, немного поразмышляв, мысленно добавил: «Да и потом, он оказался в обществе, отказаться от которого уже никогда не захочет, чтобы вновь зажить нашей жизнью – независимой, но слишком беспокойной. Так что я стану подлинным главарем банды при первом моем желании». Что же до Сентака, то он понимал, что, выдай он Семилана, тот тоже заговорит, что может закончиться очень плохо – как для него самого, так и для бандита. В довершение всего он затаил лютую злобу на Жана-Мари, на этого гренадера, который оскорбил, унизил, растоптал его в присутствии Мюлара, верного сеида, почитавшего его как Бога. Саиль прекрасно понимал, что при таком отношении к нему какого-то ничтожества, солдата, еще недавно приговоренного к смертной казни, он не преминет потерять свою власть и влияние на слугу – верного, но впитавшего целый ряд благородных идей и представлений. Поэтому, возвращаясь в Бордо, он только о том и думал, чтобы отомстить Кадевилю. – Да! – сказал он Мюлару. – Я без колебаний сдам его военным властям, которые найдут его в подземельях, как только пожелают. – Это может оказаться неблагоразумным. – Нет-нет, ты ошибаешься. – На вашем месте, – продолжал Мюлар, – я бы без промедления устроил с ним поединок… – Дуэль? С таким человеком? – Он солдат. – Ты с ума сошел, Мюлар, – сказал Сентак, чувствуя, что личный страж постепенно теряет к нему уважение и что его преданность тает с каждым днем. – К тому же его жена обвинила вас в попытке ее убить. – Я без труда смогу доказать, что это ее обвинение напрочь лишено здравого смысла. Ты подтвердишь мои слова о том, что мы узнали гренадера, решили погнаться за ним, но его жена попыталась нам в этом помешать и упала в каменный колодец, о существовании которого никто из нас даже не подозревал. Ни один суд в мире не осмелится подвергнуть эту версию сомнению, тем более что Кадишон с мужем в глазах судейских отнюдь не окружены ореолом святости. – Может, вы и правы, саиль, – сказал Мюлар. – Завтра генерал получит весточку о своем гренадере… После этого разговора стало тихо. Затем Сентак вновь взял слово: – Как, по-твоему, себя чувствует Давид? – Думаю, ему конец, – ответил Мюлар. – Конец? Из-за какого-то ожога? – Это не просто ожог, это ожог во всю грудь, который, с учетом того времени, которое прошло с момента происшествия до того, как им занялся доктор, не замедлит превратиться в ужасную рану. – Я не думаю, что все так плохо. – Вы говорите так, потому что боитесь. – Боюсь? Но кого? – Вы боитесь, что мадам де Сентак умрет раньше его и, подобно другим людям, которые, в предчувствии беды отгоняют злых духов, пытаетесь… – Что-то ты стал слишком умен, Мюлар, – с улыбкой перебил слугу Сентак. По правде говоря, юный Давид и в самом деле был очень плох. Едва выбравшись из подземелья, Мэн-Арди, Бюдо и остальные решили найти способ осторожно доставить храброго юношу в Бордо. Некоторое время спустя от попыток найти карету пришлось отказаться – в округе была всего лишь пара-тройка видавших виды рыдванов, непокорные рессоры которых на каждом ухабе стенали, как грешники в аду, не говоря уже о тряске, которую приходилось терпеть неблагоразумным седокам этих транспортных средств. – Господа, – сказал Кастерак, когда тщетность поисков была установлена со всей очевидностью, – нам придется действовать решительно. – Черт возьми! – воскликнул Давид, несмотря на страдания вновь обретая способность смеяться. – Решительные действия подразумевают решительные средства. Усадите меня на коня, и уверяю вас – мне хватит сил продержаться в седле до самого Бордо. – Чтобы по приезде вы метались в горячке и заболели в десять раз сильнее, чем сейчас? – сказал Мальбесан. – Нет, молодой человек, давайте без глупостей. – Господа, – вставил свое слово Семилан, к которому постепенно стал возвращаться весь его апломб, – я предлагаю уложить господина Давида на носилки. – А это мысль. – Мы сможем без труда найти четверых крепких крестьян, которые за плату донесут нашего друга на своих плечах до самого Бордо. И план этот был в точности выполнен. В шесть вечера кортеж добрался до Бастиды. Там, чтобы не устраивать спектакля и избежать нелепых замечаний и кривотолков со стороны толпы, было решено взять карету, поместить в нее Давида и так доставить домой. Несчастный юноша ужасно страдал. Воодушевление схватки и лихорадка, благодаря которым он какое-то время еще держался, уступили место всепоглощающей подавленности и унынию. Только в этот момент все поняли, какая страшная опасность ему угрожает. – Бюдо, поезжайте вперед и найдите доктора Брюлатура, – сказал Кастерак. – Чтобы к моменту нашего приезда в дом Давида он уже был там. – Думаете, все так плохо? – Увы! Можете быть уверены. Услышав этот ответ, Бюдо вонзил шпоры в бока коня и поскакал на площадь Шан-де-Мар, на которой жил доктор. Увидев ужасную рану, нанесенную взрывом порохового заряда, Брюлатур тут же спросил, что произошло. Ему пришлось рассказать, как де Самазан посчитал возможным взять с собой юношу в опасную вылазку в логово бандитов, слишком выдержанную в духе рыцарства. – И вы, сударь, даже не подумали, какая на вас ложится ответственность? Семилан изобразил на лице смущение и оставил его слова без ответа. – Говоря откровенно, поступая подобным образом, вы вполне могли преследовать преступную цель избавиться от этого юноши. Берегитесь, господин Давид очень богат и поэтому всегда является объектом повышенного интереса. – Сударь, подобные подозрения… – начал было Семилан. – Вы же сами сделали все возможное, чтобы их усугубить! – в гневе перебил его доктор. Семилан напустил на себя гордый вид и бесстыдно сказал: – Вполне возможно, что вы правы, внешне все действительно свидетельствует против меня. Это научит меня не поддаваться на обхаживание и лесть друзей. Если загладить эту вину можно было бы ценой моей жизни… – На кой она нам нужна, ваша жизнь? – сказал доктор. – Ведь спасать нужно не вас, а этого юношу. |