Онлайн книга «Железный Хромец»
|
Джафар ибн-Харани недовольно поморщился: – Но это же… – Я еще не все о нем сказал. Прошу заметить, что стрелы свои он выпускает только в чагатаев. – А в кого он будет их выпускать, когда чагатаев не станет? – опять себе под красный нос проговорил верховный мераб, но на этот раз Маулана Задэ отлично расслышал его слова. Удивление отразилось на его непривлекательном лице. – Вот вас что заботит! Сухощавый старик качнулся на месте, скрипя закостенелыми суставами. – Не гневайтесь, верховный смотритель арыков и каналов. Не станем углубляться в будущее, это бесполезно, как и размышление о вреде, который могут принести шипы еще не выросших роз. Али Абумухсин, лучше других видевший, насколько близко подошел разговор к обрыву ссоры, вмешался с несвойственной ему торопливостью: – Верно, верно. Сначала надо выгнать чагатаев. – В этом мы едины. Речь, по-моему, идет только о цене, которую придется за это уплатить, – сказал ковровщик Джавахиддин. Маулана Задэ опять потянулся к чашке с щербетом. – Если кто-то хочет узнать, что думаю на этот счет я, то вот что скажу: любой ценой! Среди присутствующих преобладали люди купеческого сословия, а те, кто не были купцами, все равно отлично умели считать деньги. Для них это заявление было совершенно неприемлемым и по сути, и по форме. – То есть как – любой ценой? – Не понимаю, у всякой вещи есть цена… – Так не бывает! – Так нельзя! Маулана Задэ эта вспышка беспредметной алчности явно забавляла. – Я хотел сказать, что за такое дело, как изгнание чагатаев из Мавераннахра, можно заплатить сколько угодно денег, все равно сделка окажется выгодной. Джафар ибн-Харани подлил гостю сладкого напитка: – Твои слова выглядят слишком расплывчатыми, отвлеченными, а мы – люди земные, мы все привыкли щупать руками. – Но ум ведь тоже на что-то дан человеку Аллахом, в его возможностях ощупать то, что не в силах ощутить самые тонкие пальцы. – Это все слова. – И это говоришь ты, о учитель, сам учивший меня приемам словесного убеждения? – Учил, не скрою, и вижу, что усвоил ты многое, но не совсем правильным образом применяешь усвоенное. Маулана Задэ развел руками: – Послушай, сейчас мы не станем обсуждать, по скольку тысяч дирхемов каждый из достойнейших граждан Самарканда, присутствующих здесь, должен будет внести на… чтобы в конце концов сбросить ненавистное владычество. Важно, чтобы все поняли – без этого не обойтись. Воистину, это важно. – Маулана Задэ провел руками по своей редкой бороденке. Али Абумухсин пристально смотрел на своего ученика, как бы стараясь понять, что все-таки у того на уме. – Но цена – это не просто кошель с монетами. Маулана Задэ ответил пристальным взглядом на пристальный взгляд. – А что еще? Мулла вздохнул, он собирался с силами, он был неуверен, что стоит заводить этот разговор. – Я слушаю с вниманием и почтением, о учитель! – Ты пришел на нашу встречу в облачении шиитского дервиша. Маулана Задэ в подтверждение этих слов поднял колпак, лежавший рядом с коленом. – Но ходят слухи – я буду рад, если они окажутся злонамеренными, – что и другие дервиши, не только шиитские… проще говоря, болтают, будто ты знаешься даже с марабутами [30]. Ни для кого из гостей сказанное не было новостью, но повергло всех в оцепенение. – Что ты скажешь на это, Маулана Задэ? Положив треугольный колпак на место, молодой гость медленно похлопал себя ладонями по рябым щекам. – Скажу, что Самарканд – большой город и в базарной толпе здесь можно встретить кого угодно. Али Абумухсин усмехнулся: – Думаю, ты сам понимаешь, что твой ответ выглядит уклончивым. – Понимаю. И дам другой, но уже готов к тому, что и он вам покажется не слишком прямым. – Но тем не менее говори. – Я всем сердцем ненавижу чагатаев. Помощник городского казначея вытащил изо рта мундштук кальяна и сказал: – Понимаю, из этих слов следует непременный вывод: для того чтобы чагатаев прогнать, наш гость готов пойти на союз с кем угодно, даже с марабутами. Маулана Задэ обвел присутствующих немигающим взором. – Хоть с самим шайтаном. – Вот разговор о цене и закончен, – прошептал верховный мераб и опять скрипнул суставами. Туго соображающий ковровщик Джавахиддин вмешался в разговор и забормотал, пытаясь заглянуть в глаза то хозяину дома, то помощнику казначея, то верховному мерабу: – Но ведь я слышал, что марабуты – убийцы. Все до единого. И еще я слышал, что они водили дружбу с самим Старцем Горы [31]. – Вы правы, благородный Джавахиддин, – улыбнулся Маулана Задэ, – но Старца Горы монголы давно повесили за ноги, а его ассасинов [32] рассеяли. Марабуты, весь их таинственный орден, дико ненавидят всех монголов, хоть чагатаев, хоть ордынцев, не будем же это ставить им в вину. |