Онлайн книга «Надежда»
Душа моя пела, ликовала, парила высоко над землей. Казалось, что так будет всегда и что иначе быть не может. Я думала, что это счастье вечно, как синее небо над головой, по которому куда-то бежали одинокие тучки-барашки… Свидетели Иеговы
Сентябрь наступил незаметно, и я всецело отдалась учебе. Я бегала на пары, в библиотеку, допоздна сидела дома за учебниками, не замечая, как быстро бегут дни. Свободного времени становилось все меньше и меньше, и мне без конца приходилось перекраивать свой ежедневный график. Я устроилась в хирургию санитаркой на треть ставки, и график еще больше уплотнился. И все же я оставалась обычной девушкой, которой не чужды простые радости. Я любила и была любимой, и это давало мне силы носиться с пары на пару, из института на работу, а потом на свидание. Порой я удивлялась, откуда у меня берется столько жизненной энергии. Я научилась засыпать сразу, как только голова касалась подушки, и просыпаться точно в намеченное время, даже если у меня оставалось на сон два-три часа в сутки. Но я не роптала. Мне нравилась такая насыщенная жизнь, и я ничего не хотела в ней менять… Был один из последних теплых сентябрьских дней, когда осень дает нам, людям, насладиться ее золотым очарованием, прежде чем ветер сорвет яркие одежды с деревьев и прохожие втопчут их в грязь. Мы отправились с мамой по магазинам, чтобы закупить продукты и не бегать за ними каждый день. Тяжелые пакеты буквально отрывали нам руки, и мы решили посидеть несколько минут на лавочке в небольшом сквере с фонтаном. Выбрав тенистое место, мы освободили свои руки от тяжести, и я плюхнулась на деревянную скамейку, стоящую здесь, наверное, еще со времен Союза. Их тогда было много везде – возле больниц, школ, на остановках, в скверах. Они все были одинаковые: окрашенные деревянные бруски опирались на изогнутые чугунные ножки. – Пойду принесу нам по мороженому, – сказала мама. – Тебе какое? – Пломбир. – В стаканчике или на палочке? – Мне все равно, какой будет. – Жирный или не очень? – Мама, какой угодно. На твое усмотрение. Смотри, рядом с нами продают мороженое. Купи, какое захочешь, – сказала я и опустила на глаза солнцезащитные очки. Мама подошла к киоску с мороженым и тут же вернулась. – Павлина, здесь нет такого, какое я хочу, – сказала она с таким видом, словно это был вопрос жизни и смерти. – Мама, я устала и хочу просто посидеть минут десять. Купи какое есть. – Я еле сдерживала раздражение. – Ну нет, я пойду поищу то, что мне хочется. Не платить же деньги за то, что тебе не надо, – пробурчала мама и отправилась на поиски «нужного» мороженого. Я вздохнула с облегчением и стала наблюдать, как воробьи собирают крошки на тротуаре и прыгают вокруг фонтана там, где капельки воды падали на асфальт и образовывали малюсенькие лужицы. Именно к ним подпрыгивали птицы и пили воду. Затем мое внимание переключилось на людей, идущих по скверу с журналами в руках. Это были две женщины средних лет и неприметной, самой обычной внешности, рядом с ними шел молодой красивый парень в довольно дорогих брюках, туфлях и галстуке. Но интерес у меня вызвали не они, а девушка или женщина, идущая за ними. Трудно было определить ее возраст. Ей можно было дать и двадцать, и тридцать, и даже сорок лет. Дело было в ее одежде. Ее голова была повязана белым сатиновым платком в мелкий синий цветочек, скрывавшим подобранные вверх волосы. Глаза прятались за большими очками со слегка затемненными линзами. А еще на ней была старомодная светлая блуза с длинными рукавами, заправленная в длинную и широкую однотонную юбку. На ногах у нее были черные растоптанные нечищеные туфли без каблуков, а в руках она, как и ее спутники, держала журналы, прижимая их к груди. Люди остановились у скамейки, где сидел пожилой мужчина с тросточкой в руке. Они заговорили с ним, затем подсели к нему и начали о чем-то беседовать и зачитывать что-то из журналов. Через некоторое время они, оставив несколько журналов мужчине, медленно пошли дальше. А я все смотрела и смотрела на ту женщину в черных поношенных туфлях. В своих нелепых очках и длинной юбке она так напоминала меня в школьные годы! – Наконец-то! – оторвала меня от наблюдений мама. – Наконец-то я нашла то, что хотела! Представь, сколько мне пришлось побегать, пока купила его. Мама протянула мне пачку мороженого, и я с удовольствием начала его есть. – Мама, ты становишься гурманом или просто капризничаешь? – спросила я, наблюдая за тем, как она в предвкушении удовольствия распечатала пачку, понюхала мороженое и начала медленно его есть. – Почему? – удивилась мама моему непониманию. – Просто мне захотелось пломбира, чтобы одна его половинка была темной, с какао, а вторая – белой. А покрыт он должен быть молочным шоколадом. Я не выдержала и рассмеялась, представив, как мама озадачивала бедных продавцов. – И что смешного я сказала? – Она недоумевающе на меня посмотрела. – Я просто представила, какие лица были у продавцов, когда ты им это все выдавала. Теперь и она рассмеялась. – Здравствуйте! Мы вам не помешаем, если зададим несколько вопросов? – прервал наше веселье приятный мужской голос. Перед нами стояли люди, за которыми я недавно наблюдала издали. – Нет-нет, – ответила мама. – Мы с дочерью присели немного отдохнуть и перекусить. Так что вы хотели спросить? – Как вы считаете, существует ли жизнь после смерти? – с благостной улыбкой спросила одна из женщин, присаживаясь рядом с мамой. – Конечно! – живо ответила мама. – Тело умирает, а душа продолжает жить. – А ведь этот вопрос поднял Иов примерно три с половиной тысячи лет назад. Этот житель Востока спросил: «А человек умирает и распадается; отошел, и где он? Уходят воды из озера, и река иссякает и высыхает: так человек ляжет и не станет… Когда умрет человек, то будет ли он опять жить?» [2] – зачитала женщина цитату из журнала. – Ну и что же? – заинтересованно спросила мама. – Вот послушайте. Это Исайя, тридцать пятая глава. – Женщина опять полистала журнал и прочла: «Тогда откроются глаза слепых, и уши глухих отверзутся. Тогда хромой вскочит, как олень, и язык немого будет петь; ибо пробьются воды в пустыне и в степи потоки» [3]. А вот от Иоанна: «…дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» [4]. – Значит, есть все-таки вечная жизнь? – спросила мама, ничего не понимая и хлопая глазами. Женщина принялась ей что-то растолковывать и читать отрывки из журналов, а я не могла оторвать взгляда от женщины в белом платочке и очках. Теперь я видела, что она еще совсем молодая и довольно-таки симпатичная. Она стояла передо мной, прижав обеими руками журналы к своей груди, словно защищаясь от чего-то опасного или вообще от этого мира. Смиренная, тихая, она была как отражение моего прошлого. Я все смотрела на нее, и мне ужасно захотелось снять с ее головы этот отвратительный платок, распустить волосы и взлохматить их. Мне захотелось немедленно надеть на нее вызывающую летнюю маечку на узеньких бретельках и легкие шорты, а тоненькие ножки обуть в изящные босоножки на каблуках. Кто или что заставило ее так нарядиться? Эти люди? И кто же они? |