Онлайн книга «Дети разлуки»
|
Сатен отрицательно покачала головой. – Я уже несколько месяцев как почти никого не вижу и практически не выхожу из дома, – пояснила она. – Когда моя приемная мать преподавала, она мне все рассказывала. Она была высокообразованная женщина. – В ее тоне слышалась гордость. Комок подкатил к горлу Сатен, когда она заговорила о Розакур. С тех пор как она сама стала матерью и узнала не понаслышке, как тяжело воспитывать детей, она часто вспоминала женщину, которая пригрела ее и вырастила с любовью и заботой, как настоящая мать. – Видишь? – добавила она, показывая на украшения, которые носила на запястье. – Это ее браслеты. Она подарила мне шестнадцать, но сейчас их осталось десять, несколько нам пришлось продать… Люси заметила горькую улыбку на лице Сатен и сменила тему. – Все очень ценят то, что Розакур сделала для коммуны, для детей беженцев, и благословляют ее память, – подчеркнула она. – Без ее усилий многие так и остались бы неграмотными. – А ты тоже будешь учить армянскому языку? – перебила ее Сатен. Девушка засмеялась: – Нет, что вы! – Давай на «ты», я ведь моложе тебя. – Как хочешь. Я преподаю английский, а мой армянский слишком слаб. Они помолчали, сидя напротив друг друга. Сатен почувствовала запах роз и корицы, которым наполнилась комната с появлением Люси. – Я хотела узнать, – снова заговорила девушка, откашлявшись, – не осталось ли у тебя школьных книг, которыми пользовалась Розакур на своих уроках? Я бы хотела взглянуть на них. Было бы неплохо следовать той же методике в изучении английского языка, чтобы ученики могли воспринимать одновременно на двух языках одни и те же понятия и слова. – Если не ошибаюсь, что-то должно было остаться, – ответила Сатен, – я все сложила в одну коробку. Она встала и, наклонившись, пошарила под кроватью. – Наша жизнь в одной коробке… – пробормотала она, вытаскивая на свет шкатулку, обтянутую красным бархатом. – «Barney’s deluxe chocolates», – прочитала Люси. – Вот. Все, что осталось, находится здесь, – сказала Сатен, открывая шкатулку. – Посмотри сама, – предложила она. Девушка на мгновение замешкалась, потом стала перебирать бумаги, среди них свидетельство о смерти Розакур, свидетельство о браке Сатен, некоторые домашние работы, так и не востребованные учениками, и в самом низу учебник по грамматике армянского языка. – Вот он, – воскликнула она и стала жадно перелистывать, задерживаясь на заметках, оставленных на полях рукой учительницы. – Великолепно… – прошептала она. – Там должны быть еще и фотографии, – вмешалась Сатен. – Посмотри получше. – Неужели Розакур читала Сарояна на английском? – удивилась Люси, достав из коробки книгу. – Нет. Это подарок из Америки. Ее прислала кузина моего мужа. Говорит, что очень интересный писатель. Ты его знаешь? – Прекрасный, ты обязательно должна прочитать эту книгу, – ответила девушка, тут же покраснев от неловкой фразы. – Прости, я не хотела… – Ничего… Скажи, о чем она? Люси вздохнула: – Ничего особенного. Просто рассказы, но язык великолепен. – Но должна же быть какая-то история? – настаивала Сатен. – Ну конечно. Скажем, рассказ, название которого носит вся книга, – это история молодого писателя в период Великой депрессии, которая поразила Соединенные Штаты почти десять лет назад. Помнишь? – спросила она снова слишком поспешно. – Она трогательная, увлекательная, и ты не можешь оторваться от книги, пока не дочитаешь все до конца. – А как она называется? – спросила Сатен, показывая на обложку. – «The Daring Young Man on the Flying Trapeze» – «Отважный молодой человек на летающей трапеции». – Что такое «трапеция»? – Это акробатический снаряд в цирке, палка, подвешенная на канатах под самым куполом, – попыталась объяснить гостья, рисуя рукой в воздухе. – А при чем здесь это? Люси задумалась на минуту. Подняла глаза и заметила висящую на натянутой через всю комнату веревке мокрую майку, с которой еще капала вода. – В конце писатель умирает от голода… – Умирает? – Да. – И что? – Думаю, что Сароян, автор рассказа, сравнивает возбуждающую магию полета на трапеции с психозом, который предшествует смерти… Сатен слушала ее затаив дыхание. – Это грустная история, – пробормотала она. – Да, но очень поэтичная. – Ты счастливая, что прочитала ее. Что смогла… Почитай мне начало! – вдруг взмолилась она. – Сейчас? – спросила Люси и засмеялась, не в силах сдержаться. – Прошу тебя! – Но мне придется переводить на ходу… – Разве ты не преподаешь английский? – тут же парировала Сатен. Девушка заерзала на стуле и открыла книгу. Запах типографской краски смешался с ароматом роз и корицы. – Первый абзац, – сказала Сатен. – Хорошо, первый. Учительница откашлялась и тихо прочла первые слова, затем подумала какое-то мгновение и начала по-армянски: – «Сон. Бодрствование в горизонтали на вселенских просторах, смех и радость, сатира, конец всему…» – Она резко положила книгу на колени и недовольно покачала головой. – Нет, так нельзя, я убиваю текст, я должна хорошо обдумать, – пожаловалась она. Один из мальчиков зашевелился во сне, и она, воспользовавшись ситуацией, встала. – Уже поздно, я не хочу мешать, – сказала она. – Можно я возьму это? Обещаю, что верну, – попросила она, показывая на старый букварь Розакур. Сатен немного подумала. – Да, – разрешила она, – при условии, что… Люси подняла голову и посмотрела ей в глаза. – …при условии, что ты расскажешь мне историю с трапецией, переводя слово в слово. Ты сделаешь это для меня? Молодая женщина посмотрела на нищенские условия, в которых жила Сатен: на люльку из четырех сбитых гвоздями досок, в которой лежали, обнявшись, близнецы, на майку и ползунки на бельевой веревке, с которых капала вода, на умывальник с надписью «калимера», на сшитые наполовину тапочки на кровати, на шкатулку из-под конфет рядом с инжиром, на муху, жужжащую над ними. – Почему бы и нет? Мне кажется, это хорошая идея, – ответила она с напускной легкостью. Затем она взяла обе книги и попрощалась, махнув изящной рукой. – Я скоро вернусь, – пообещала она, прежде чем исчезнуть за портьерой. 4 Ереван, Армянская ССР (Советский Союз), 1952 год |