Онлайн книга «Операция "Булгаков"»
– Ты, Стас, только по улицам с примусом не разгуливай. Не дай бог, вспыхнет. – Это ты к чему? – Догадайся сам. – Да ну тебя! Ты скоро свихнешься на своем Булгакове… – Жоржевич не позволит. – Ха, вспомнил. Ему сейчас не до Булгакова. Он на днях в Туретчину отправился отдыхать. И не один, а с дамой. – С кем? – С Нателкой Пряхинцевой. Глава 5
3 октября 1932 года Михаил Афанасьевич Булгаков развелся с Любовью Белозерской, а уже 4 октября зарегистрировал брак с гражданкой Шиловской Еленой Сергеевной, принявшей фамилию Булгакова. В конце того же месяца Елена Сергеевна с младшим сыном Сергеем переехали в квартиру драматурга на Большой Пироговской улице. Началась новая жизнь. В феврале следующего года Булгаковы перебрались в трехкомнатную квартиру в кооперативном писательском доме в Нащокинском переулке (позднее – улица Дмитрия Фурманова). 4 июня 1932 года Михаил Афанасьевич был принят в Союз советских писателей. В МХТ репетировали «Мольера», да еще под руководством самого Станиславского. Казалось, жизнь налаживается. Но Булгаков не был бы Булгаковым, если бы даже в этих условиях не попытался проявить характер – в конце апреля 1934 года он подает секретарю ЦИК СССР А. С. Енукидзе заявление с просьбой разрешить двухмесячную заграничную поездку вместе с женой. Из дневника Елены Сергеевны Булгаковой: «…18 мая. …Звонок по телефону – М. А. – Скорей иди домой. Не помню, как добежала. Оказывается: звонил какой-то приятный баритон: – Михаил Афанасьевич? Вы подавали заявление о заграничном паспорте? Придите в Иностранный отдел Исполкома, заполните анкеты – вы и ваша жена. Обратитесь к тов. Бориспольцу. Не забудьте фотографии. Денег у нас не было, паспорта ведь стоят по двести с чем-то. Лоли [69] смоталась на такси домой, привезла деньги. На этой же машине мы – на Садовую-Самотечную. Борисполец встал навстречу из-за стола. На столе лежали два красных паспорта. Я хотела уплатить за паспорта, но Борисполец сказал, что паспорта будут бесплатные. «Они выдаются по особому распоряжению, – сказал он с уважением. – Заполните анкеты внизу». И мы понеслись вниз. Когда мы писали, М. А. меня страшно смешил, выдумывая разные ответы и вопросы. Мы много хихикали, не обращая внимания на то, что из соседних дверей вышли сначала мужчина, а потом дама, которые сели тоже за стол и что-то писали. Когда мы поднялись наверх, Борисполец сказал, что уже поздно, паспортистка ушла и паспорта сегодня не будут нам выданы. «Приходите завтра». – Но завтра 18-е (шестидневка). – Ну, значит 19-го. На обратном пути М. А. сказал: – Слушай, а это не эти типы подвели?! Может быть, подслушивали? Решили, что мы радуемся, что уедем и не вернемся?.. Да нет, не может быть. Давай лучше мечтать, как мы поедем в Париж! И всё повторял ликующе: – Значит, я не узник! Значит, увижу свет! Шли пешком, возбужденные. Жаркий день, яркое солнце. Трубный бульвар. М. А. прижимает к себе мою руку, смеется, выдумывает первую главу книги, которую привезет из путешествия. – Неужели не арестант?! Это – вечная ночная тема: «я – арестант… Меня искусственно ослепили…» Дома продиктовал мне первую главу будущей книги. 19 мая. Ответ переложили на завтра. 23 мая. Ответ переложили на 25-е. 25 мая. Опять нет паспортов. Решили больше не ходить. М. А. чувствует себя отвратительно. 1 июня. …Получил паспорта и уехал Пильняк с женой. …Все дела из рук валятся из-за этой неопределенности… М. А. чувствует себя ужасно – страх смерти, одиночества. Все время, когда можно, лежит… 3 июня. Звонила Бориспольцу – никакого толку. На улице – холодно, мокро, ветер. Мы валяемся. 5 июня. Сегодня во время дневной репетиции «Пиквика» [70] Яков Леонтьевич… сообщил, что поместил нашу фамилию в список мхатовский на получение паспортов. На обратном пути заказали М. А. новый костюм. Солнечный день. 7 июня. …ждали в МХАТе вместе с другими Ивана Сергеевича, который поехал за паспортами. Он вернулся с целой грудой их, раздал всем, а нам – последним – белые бумажки – отказ. Мы вышли. На улице М. А. вскоре стало плохо, я с трудом его довела до аптеки. Ему дали капель, уложили на кушетку. Я вышла на улицу – нет ли такси? Не было, и только рядом с аптекой стояла машина и около нее (поэт) Безыменский. Ни за что! Пошла обратно и вызвала машину по телефону. У М. А. очень плохое состояние – опять страх смерти, одиночества, пространства. Дня через три… М. А. написал письмо обо всем этом Сталину, я отнесла в ЦК. Ответа, конечно, не было. * * * Из воспоминаний И. Н. Понырева «…я был изумлен, гражданин следователь… – Иван Николаевич, можете называть меня «товарищем Рылеевым» или «Юрием Лукичом». Вы ведь не подследственный и не подозреваемый, а важный свидетель. Я, признаться, тоже хотел бы подучиться в Московском университете, но ведь надо кому-то и родину защищать. – Если кто-то посягнет на наш социализм, вся эта учеба коту под хвост. А как же, уважаемый Юрий Лукич! Гитлер уже до Франции добрался. – Когда вы познакомились с последним романом Булгакова? Давал ли вам автор рукопись почитать. – Ни в коем случае!.. Он никогда не выносил ни ее, ни отдельные части из дома, исключая одну из глав, названную «Мания фурибунда». – Так и запишем. – Вот об истоках романа, его, так сказать, изначальных импульсах, у нас с Михаилом Афанасьевичем разговор состоялся. – Подробнее, пожалуйста. |