Онлайн книга «Берлинское кольцо»
|
Полковник колебался. В конце концов, какое ему дело до этой беспутной немки, до этих министров! Крысы, окопавшиеся на Ноенбургерштрассе! Они еще пытаются изобразить благородство, отстаивать свое право повелевать другими. Но Хаит, злой и безжалостный Хаит, он смотрел на фужер полковника и упрямо ждал. – Уж если принимать смерть от руки госпожи, то лучше это сделать мне самому, – без тени шутливости ответил Арипов и отставил бокал. – Нет, нет… Я слишком люблю тебя! – завопил министр здравоохранения. – Живи, ты нужен великому Турану, нужен нашему фюреру… Он притянул ладонь Рут к своим губам и поцеловал. Поцеловал, громко чмокая и оставляя следы больших зубов на ее пухлой руке. Рут вскрикнула от боли: – Ой! Он съест меня! – Собака! – прошипел Хаит и занес кулак над головой министра. Кулак коснулся бы маслянистых волос, липнувших к вискам и лбу шефа здравоохранения. Обязательно коснулся – вице-президент никогда не останавливался на полпути, это хорошо знали работники комитета. Но на сей раз собранные в тяжелый ком пальцы не достигли цели. В дверь постучали. Робко, но явственно. Купе мгновенно стихло. Створка со скучным визгом отошла, и в просвет просунулась лысая голоса проводника. – Фрау! – прогнусавил он. – Простите, вас ждет муж… – Что? – не поняла Рут. Слишком неожиданным и нелепым было сообщение. – Какой муж? – Ваш муж, – уныло повторил проводник. – Он сидит в купе. Все поразились не меньше «шахини». Вали Каюмхан остался в Берлине и должен был выехать другим поездом – не известным никому поездом, – так условились в целях безопасности. И вот президент оказался рядом, в вагоне сотрудников комитета. Невероятно! Недоумение, что откровенно рисовалось на лицах пассажиров, оскорбило проводника, – ему вроде бы не верили. И он, просунувшись в купе, сказал уже обидчиво: – Ваш супруг сел в Дрездене… Извините. Дверь с прежним скучным визгом въехала в паз и заслонила физиономию проводника. – Вилли здесь? – перестав улыбаться, спросила Рут. Просто так спросила, ни к кому не обращаясь. – Здесь? И вдруг вскочила с дивана и шагнула к выходу: – Боже! Что это значит… Никто не ответил ей. А когда Рут выскочила в проход, все пугливо уставились на дверь, словно на ней можно было прочесть тайну. – Какой риск! – шепотом произнес министр пропаганды. – Ха, риск! Кому нужен президент ТНК? – шеф эскулапов был явно недоволен внезапно наступившим финалом весело начавшейся игры с госпожой президентшей. О кулаке военного министра он уже забыл. – Кому нужен? – возмутился министр пропаганды. – Или ты забыл выстрел в Потсдаме? – Случайная пуля! – Болван! – Хаит выразил наконец таившуюся весь вечер злобу против нагловатого шефа эскулапов. – Твой глупый язык давно пора укоротить. И боюсь, что это произойдет скоро. Во всяком случае, с моей помощью… – Братья, – остановил вновь вспыхнувшую ссору полковник. – Не надо… Давайте лучше пить. Только пить… Я беру свой отказ обратно. Где мой фужер? Колеса неистово стучали на стыках рельс – поезд пролетал какую-то станцию или разъезд, – когда Рут откатила решительно дверь и шагнула в купе. Шагнула и замерла. В глаза ударил мрак, неожиданный мрак: она ясно помнила, что, уходя, оставила верхний плафон горевшим. Сейчас он не светил, задрапированное окно не пропускало ни одного лучика и купе казалось черной бездной. Она невольно потянулась к выключателю, щелкнула, но свет не появился. – Вилли! – позвала она тихо мужа. – Почему темно? В ответ прозвучало непонятное: – Тсс… Чья-то рука, наверное Каюмхана, прогнала дверь назад, и не только прогнала, повернула ручку замка, закрыла его. Он скрывает себя, – догадалась Рут. – Это естественно. За ним следят… Чуточку успокоенная, она опустилась на диван слева, нащупала плед, брошенный ею, разгладила сборки. – Зачем ты рискуешь? – заговорила Рут. – Здесь столько людей, и все знают тебя… Лучше было бы другим поездом… Ей опять напомнили: – Тсс… – Хорошо, хорошо… Но нас никто не слышит! Внезапно мелькнуло недоумение. – Постой! Как ты попал сюда? Ведь мы уехали раньше. Следующий поезд идет через шесть часов… Или тебя подбросили в Дрезден на машине? Ну, объясни же! Муж кашлянул. Очень тихо и как-то хрипло, совсем по-чужому. – Ах! – вскрикнула Рут. – Кто здесь? – Она хотела кинуться к двери, но ее остановила чья-то рука, видимо, та рука, что закрыла замок. – Ваш старый знакомый… – прозвучал голос в темноте. Знакомый! Теперь она узнала этот голос. Осенний лес… Сосны… Второй километр перед поворотом на Потсдам… – Вы?! Опять вы? Темнота отозвалась новым покашливанием, а потом словами: – Как чувствует себя муж? Не жалуется на сердце? Ей не хотелось возвращаться к прошлому, да еще теперь, в этом вагоне, где она была хозяйкой, «шахиней» была! Стоит только крикнуть, и тотчас прибегут туркестанцы, полковник прибежит, они растерзают этого наглого человечка, разметут в пыль. Но она не крикнула. Не позвала туркестанцев, ничего ровным счетом не сделала для собственного спасения. Напротив, подавила в себе протест и почти через силу ответила. Очень холодно, будто губы ее окаменели: – С сердцем у него ничего… а вот горло пошаливает по-прежнему… – Ну вот, – уже веселее откликнулась темнота. – Теперь мы поняли друг друга. – Вы поняли! – уточнила Руг. – Я играю в жмурки и даже не представляю себе, кто мой партнер. – А это важно? – Безусловно. Во всяком случае, любопытно. – Немного терпения, фрау Хенкель… А теперь – к делу! Вы узнали что-нибудь о друзьях унтерштурм-фюрера? – Друге, – внесла ясность Рут. Темнота выразила недовольство. Она способна была проявлять эмоции. – Три друга находились почти постоянно на втором километре, и вы должны были их видеть… – Три?! – несколько разочарованно повторила «шахиня». – Он говорил об одном… – Теперь и мы можем говорить об одном. Двух уже нет, – пояснила темнота. – Об одном по кличке «лай-лак», то есть аист… – Аист? – удивилась Рут. Удивилась не кличке, а самому слову, сочетанию звуков, составляющих его, – они показались ей знакомыми. «Лайлак!». Кажется, Рут слышала что-то подобное. Возможно, даже здесь, в поезде. – Аист… Человек с кличкой «аист»… – Он похож на аиста, если вы когда-либо видели эту птицу, – внесла темнота конкретность в характеристику. |