Онлайн книга «Тени прошлого. Восставшие»
|
– Сюда придешь? – Почему нет? И отмазка всегда найдется. Живот заболел, вот и явился ночью в медпункт, куда же еще! – Ладно. Но Петровская вряд ли допустит тебя до полетов. – Так помоги, родная. – Ты не знаешь капитана? – Знаю, но знаю и то, что ты можешь помочь. – Ты понимаешь, что предлагаешь? – Ну придумай что-нибудь, Люд, мне обязательно лететь надо, иначе комэск может заменить экипаж. Я и так нарисовался, не сотрешь, а тут еще отстранение от полета. – Ладно. Жди! Но будешь должен мне! – Господи, и кому я только не должен в этом гарнизоне?! – Мне особо! – Базара нет, дорогуша. Сестра зашла в кабинет и тут же вызвала Истомина: – Заходите, товарищ старший лейтенант. С ним вошел и Бобров, так как командир прошел медосмотр. Техник попал к Петровской, Истомина же усадила напротив себя медсестра. Врач недовольно посмотрела на Румянцеву, ей было известно, что она крутит любовь со штурманом и вообще медсестра в присутствии врача не могла проводить осмотр, однако Петровской пришлось закрыть на это глаза. Как знала она об увлечении Румянцевой, так и медсестра была в курсе, что Петровская иногда спит с начальником штаба полка. Афишировать эту связь майор, естественно, не хотел, да и Петровской ни к чему. Румянцева допустила Истомина до полетов. И он довольный вместе с техником вышел из кабинета. Экипаж направился на летное поле. Там Бобров тут же приступил к своей штатной работе, расчехлил «пепелац», открыв капот, осмотрел все системы и агрегаты, проверил уровень масла в главном редукторе, в промежуточном, в хвостовом, в каждом двигателе, заправку топливом, целостность контровочной проволоки на каждом узле автомата перекоса. Заполнил технический журнал, расписался. В докладе командиру необходимости не было. Капитан Фролов и старший лейтенант Истомин провели собственный осмотр. Командир расписался в журнале. Подъехала санитарная машина. Тут же появился и командир эскадрильи. Фролов доложил о готовности к вылету. Из санитарного «УАЗа» двое десантников в легкой экипировке вытащили носилки, перенесли их в грузовую кабину, туда же прошли врач полкового медицинского пункта старший лейтенант Василько и медсестра с увесистым санитарным пакетом. Командир эскадрильи пожелал Фролову удачи, и экипаж поднялся в кабину. Каждый отрегулировал под себя кресло, устроился удобнее на подвесной парашютной системе, осмотрел приборы. Истомин доложил о напряжении в сетях. Подогнали АПА – аэродромный источник питания, борттехник со специалистами подключил его к бортовой шине. Штурман зачитал карту: – Напряжение сети – норма, топливный насос включен, пожарные краны открыты… Борттехник занял свое место на отдельном кресле позади командира и штурмана. Фролов включил радиостанцию, запросил руководителя полетов: – Береста, Тридцать Третий! – На связи! Владимир узнал голос капитана Волгина. Фролов продолжил: – Береста, Тридцать Третьему запуск. – Тридцать Третий, ветер сто десять градусов, четыре метра в секунду, запуск разрешаю. – Разрешили. Фролов запустил двигатели. Включились все приборы систем вертолета. Командир и штурман проверили их показания. Порядок. Штурман доложил: – Давление в тормозной системе – норма, рулежная полоса свободна. Фролов вызвал Волгина: – Береста, Тридцать Третьему предварительный. Руководитель полетов ответил: – Тридцать Третьему предварительный разрешаю! – Разрешили. Командир экипажа растормозил колеса, отдал ручку от себя и плавно увеличил шаг-газ, потянув вверх ручку слева от кресла. Вертолет тронулся с места, пошел по рулежной полосе. Через несколько метров Фролов затормозил, проверил тормоза. Порядок. Проехал дальше по магистральной рулежке к черте, обозначающей предварительный старт. Примерно в пятидесяти метрах от выезда на взлетно-посадочную полосу. У черты «Ми-8» остановился. Истомин вновь доложил, хотя Фролов прекрасно все видел: – Полоса свободна, на глиссаде нет заходящих на посадку бортов. Командир кивнул, вызвал руководителя полетов: – Береста! Тридцать Третьему исполнительный (разрешение вырулить на исполнительный старт). – Тридцать Третьему исполнительный разрешаю. – Разрешили. Вертолет вырулил на взлетно-посадочную полосу и встал на курсе взлета. Штурман читал карту: – Курс взлета шестьдесят, авиагоризонты – разарретированы, обогрев ПВД (приемник воздушного давления) включен, триммеры во взлетном положении. Фролов вызвал Волгина: – Береста, Тридцать Третий карту выполнил, к взлету готов. – Тридцать Третий, – ответил руководитель полетов, – взлет разрешаю. – Принял, взлетаю! Истомин включил на часах кнопку отсчета времени. Фролов плавно увеличил «шаг-газ», одновременно потянув на себя и вправо ручку управления, чуть толкнув правую педаль, компенсируя увеличивающийся реактивный момент несущего винта. Первой, как и положено, от бетонки оторвалась передняя стойка шасси, затем левое колесо основных шасси, последним – правое колесо. Вертолет оторвался. Фролов перевел режим связи на переговорное устройство. Поднявшись на сто метров, Фролов выполнил разворот на нужный курс. Штурман доложил: – Курс шестьдесят, исправленный курс шестьдесят четыре, ветер усиливается! – Принял! Вертолет пошел над плато на высоте в тысячу метров, выдерживая скорость в сто пятьдесят километров в час. Спустя десять минут он опустил машину до высоты шестьсот метров, снизив скорость до ста километров в час. Развернул в ущелье. Оно было широким, безопасным с точки зрения обстрела с плато. Миновали брошенное селение Астар, подошли к нужному кишлаку Тахарак. Командир взглянул на Истомина: – Что с площадкой? – Есть и с запада, и с востока. Чистые, видно, местные подсуетились. Направление ветра попутное, так что придется развернуться. – Делаем. «Ми-8» прошел над кишлаком, на улице которого собралась приличная толпа. Люди махали пилотам, видно, что-то кричали. Выйдя из ущелья и развернувшись, Фролов сбросив скорость и высоту, тихо, как говорится, нежно, подвел «Ми-8» к селению и плавно посадил машину на восточной, дальней от кишлака, площадке. Закрепив шасси, он убрал «шаг-газ». |