Онлайн книга «Тени прошлого. Восставшие»
|
– Угу, – промычал борттехник и почему-то полез под кровать. Комэск поднял руку: – Не стоит. Прапорщик, на место. Кирсанов сел на прежнее место и осоловевшими глазами смотрел на комэска, видимо, осознавая, что происходит. – И кто, товарищи офицеры, разрешил пьянку? – спросил Елагин. Ответил Фролов, остальные не сделали бы этого: – Так повод какой, Семен Андреевич! У Ловеса сын родился. – Я в курсе, но не слышу ответа на вопрос. – Ну, мы это… сами… так, чисто символически. Комэск повысил голос: – Символически? И это, – он указал на десять пустых бутылок, стоявших перед столом, – ты называешь символически? – А чего? Нормально. Мы еще к девочкам пойдем. – Да вас самих сейчас… того… можно. – Обижаете, Семен Андреевич. – Нет, это надо так нажраться? Что, не могли спокойно по три рюмки, и все? Кирсанов промямлил: – Где бы еще эти рюмки… взять. А в стакан… пятьдесят граммов не нальешь. Сотку и ту с трудом. – Тебя никто не спрашивает, поэтому рот закрой! – Закрыл. Виноват. А вообще, я спать! Не хочу пить. Он упал на кровать и тут же заснул. Короленко попытался встать и чуть не опрокинул стол. – Да сиди ты, – сказал комэск, – хороши, голубки. А если завтра на вылет? Истомин проговорил: – А если завтра война? – Вот и я о том же. Два экипажа выбиты из строя. Фролов вздохнул: – Это на сегодня. Сегодня мы вряд ли сможем лететь. А завтра? Завтра с утра куда угодно. Вот вы, Семен Андреевич, выпили бы за сына Макса? А то… как-то не по-человечески. – Да! А осталось? Фролов повернулся к Истомину: – У нас, Илюха, осталось? Тот переадресовал вопрос Короленко. Старший лейтенант проговорил: – Глянуть надо, должно остаться, ящик же был. Весь уговорить не могли. Бобров полез под стол, достал две бутылки, выставил на стол. – Вот! И еще валом. Пей не хочу. – Налей стакан, – распорядился комэск. Бобров налил. Подполковник залпом выпил, закусил куском хлеба с салом и приказал: – А теперь все оставшееся ко мне. – Кон… конфискуете? – спросил Ловес. – Нет, оставлю, чтобы вусмерть упились. Истомин сказал: – Мне вообще-то нельзя, у меня свидание. – С кем, с «белочкой»? Это, пожалуй, вполне может состояться. – Какой «белочкой», товарищ подполковник, у меня подруга, Людка Румянцева, а Белку я не знаю. – Будь уверен, узнаешь. На сегодня ты ее словишь. – Да? И нормальная женщина? Новенькая, что ли? – Старенькая. – Тогда не пойдет. У Истомина заплетался язык, как и у остальных. Елагин повторил приказ: – Водку ко мне! Фролов взглянул на Боброва: – Вытаскивай. Прапорщик вновь полез под стол. И пропал. Прошла минута, другая. Подполковник нагнулся, посмотрел под стол: – Вот, твою мать, прямо на полу вырубился прапорщик, водку сюда, сказал! Пришлось подняться Фролову. Наконец с трудом ящик был выдвинут к ногам комэска. – Рюкзак! – затребовал он. Короленко смог только указать пальцем на шкаф. Комэск сам достал десантную сумку, сложил в нее остатки былой роскоши. – Все, ребятам по отсекам и спать. С утра для вас, господа, кросс под моим непосредственным контролем. Всем завтра медосмотр. И не дай бог, у кого-нибудь что-то будет не так со здоровьем. С рождением сына поздравляю, за пьянку самовольную всем выговор. Через полчаса придет дежурный, чтобы находились в постелях. Вопросы ко мне? Фролов махнул рукой: – Да какие на хрен вопросы?! – Ну вот и ладно. С утра еще побеседуем. – Во! – проговорил старший лейтенант Короленко. – Это правильно, личный состав надо крепко держать. Разговор вместо кросса самое то. – Ага?! Помечтай, но все! У вас на все про все полчаса. Доложит дежурный, что не спите, а продолжаете куролесить, отправлю на «губу». И плевать, что она солдатская. Подполковник с сумкой ушел. Короленко посмотрел на Фролова. – Это что значит, Вова, попали мы? – Вроде того. – А у нас не глюки? – Не уверен, лично я пошел! Он двинулся к входу, сбивая стол. За ним, поддерживая друг друга, пошли Истомин и Бобров. Короленко, придавленный столом, толкнул его от себя. Отодвинул свернувшегося калачиком Кирсанова. – Правильно, всем отбой! И упал, не раздеваясь, на свою кровать. Проходивший мимо командир взвода разведроты полка старший лейтенант Павлов через открытую фрамугу услышал: – Да на хрену я все видал. К чему это было сказано, к кому относилось, Павлов не понял. Время у него еще было, решил зайти к летчикам, на борту которых часто летал на разведку, или попросту на боевые. Открыл дверь и застыл в изумлении: – Ну не хрена себе? Картина Репина в натуре. – Боря? Ты, что ли? – спросил Истомин. – Я, Илюша, а чего это вы, мужики, так нажрались? Бобров потерял ориентировку в пространстве: – У нас теперь, что, десантура в наряды по эскадрильи ходит. – С чего ты взял, Юра? – Так ты же дежурный! – Это же сколько вы влили в себя, ребята? Истомин поднял палец: – Об этом, Боря, история умалчивает. – А больше не осталось? – Ты хочешь выпить? – Да можно было бы немного. – Правильно, за сына Ловеса надо. – Так что, у Макса сын, что ли, родился? Шатаясь, Истомин подгреб к разведчику, вцепившись в майку, едва не порвав ее: – Ты чего гонишь, Боря? Мы за каким хреном пили? – Не знаю. – Слышь, командир, десантура не знает. Все, блин, знают, а десантура не знает. |