Онлайн книга «Страна коров»
|
Я умолк – посмотреть, как мои слова тянутся в пыли. Доктор Фелч с любопытством глядел на меня. Выхватив салфетку из-под своего пустого стакана от мартини, я сказал: – Выглядит так… – И, нащупав в кармане под наштанниками фломастер, пылкой, однако нетвердой рукой я нарисовал вот что: ![Иллюстрация к книге — Страна коров [_582.jpg]](img/book_covers/063/63232/_582.jpg "Иллюстрация к книге — Страна коров [_582.jpg]") – Видите? – спросил я. – Что вижу? – Слияние? – Нет, не вижу. – Вот, взгляните еще… И фломастером я добавил несовершенный круг жизни: ![Иллюстрация к книге — Страна коров [_583.jpg]](img/book_covers/063/63232/_583.jpg "Иллюстрация к книге — Страна коров [_583.jpg]") – Дошло? – Что дошло? – Мы! – Мы? – Да, мы! Видите, доктор Фелч, это и есть ключ! Все сводится к тому, как нам определять это слово. Для кого-то оно будет религией, для других – расой. Для некоторых это будет нация, страна, государственное образование – а для кого-то еще это будет их семья или район, где они живут. Или их футбольная команда. Или окрас их любимой политической партии. Или пол. Или сексуальные склонности. Или даже какая-нибудь глубокая убежденность в противостоянии Северной и Южной Дакот. И да, для тех из нас, кто работает в общинном колледже, это запросто может оказаться нашей профессиональной принадлежностью… – Ремеслом, которым мы занимаемся? – Точно. Человек без мы – не человек. И потому мы их производим сами. Мы вкапываем эти вешки поглубже в землю, как мраморные столбы в прерии. – Что есть нечто неизбежное, да? – Быть может. Вот только для того, чтобы появились какие-то мы, также должны быть и они… – Другой? – Изгой. – Рыжие коровы? – Верно. – Что скорбно глядят на других. – Правильно. И все ж, если посмотреть на все эти поперечные срезы человеческого опыта – на любые поводы для изобретения еще одного мы, – проступает интересная штука. Видите ли, если сама культура есть общий опыт, создающий различные пласты культуры, возникает интересный парадокс… И тут я перевернул салфетку и принялся рисовать круги на ее обороте. Один за другим рисовал я пересекающиеся трехмерные пласты человеческого опыта, что вносят свою лепту в наши очень личные понятия мы. Круг на круг на круг на круг на круг на круг на круг. Рисовал я непреклонно. Отчаянно я рисовал. Как одержимый, я всеми силами старался выразить бесконечные круги опыта, что составляют богатую культуру общинного колледжа Коровий Мык. – Это религия Расти… – говорил я и рисовал несовершенный круг: – А это – духовность Гуэн. – Национальность. Раса. Пол. Страстно рисовал я всевозможные совокупности одну на другой, покуда вся салфетка не превратилась в собрание расползшихся чернильных клякс. – Вот это история про темноту, которую нам, бывало, рассказывали родители, – говорил я. – …А это – место на реке, куда отцы некогда водили нас удить рыбу… И, зарисовав всю ее целиком, я поднял эти пересекающиеся круги так, чтобы их увидел доктор Фелч: ![Иллюстрация к книге — Страна коров [_584.jpg]](img/book_covers/063/63232/_584.jpg "Иллюстрация к книге — Страна коров [_584.jpg]") – Вот оно! – воскликнул я. – Где что оно? – Круги! – Какие еще круги? – Пересекающиеся пласты человеческой культуры. Все они тут. До единого. И среди этих кругов, вот тут, в самой середке, где сходятся все планы, – одна-единственная крохотная точка. Видите ее? Я ткнул в точку пальцем. Доктор Фелч сощурился, чтоб разглядеть. – Точка эта – каждый из нас. Среди бесконечных кругов человеческого опыта, видите, каждый из нас – сама по себе культура. Каждый из нас – одиночная культура, потому что нет второго человека, у которого с нами был бы один и тот же опыт. – Что-то одиноко у вас как-то выходит. – Для некоторых – возможно. А вот для кого-то это – освобождение… – Среди однородности современной жизни? – Да. – Крохотный оазис в засухе? – Да. Ибо вода есть всего-навсего собрание влаги, верно? – Верно. – Точно так же, как человечество есть всего-навсего пестрая коллекция людей, верно? – Верно. – Так не суть ли мы, стало быть, – то множество «я», что составляет мы в КОРОВЬЕМ МЫКЕ? Не сами ли мы суть зеница того ока, где все смыкается, образуя мы?! – Не знаю… а мы таковы? – Мы таковы! – Таковы? – Да, доктор Фелч, мы таковы! И тут я сложил салфетку и запихнул ее в карман ко всем остальным. – Ладно, Чарли. Поверю вам на слово. С учетом того, как уже поздно, мне придется просто поверить вам на слово – в том, что это и впрямь секрет искупления Коровьего Мыка. Что в этом действительно содержится метафорическое значение всего. Я кивнул. – Но, Чарли?.. – Да, доктор Фелч? – Где же чертова еда?! – Какая еда? Вы про сено в колоде? – Нет, Чарли, еда, которую вы нам всем сегодня вечером обещали. Мясо без овощей. И овощи без мяса? – Она на подходе. – Вся? – Конечно. Как и со всем остальным в этом мире, тут все дело лишь во времени… – В отличие от отставки! – Да. – И налогов. – Да. – И кончины нашего любимого учителя истории. – Нашего чего? – Вы не знали? – Чего не знал? – Простите, Чарли. Я думал, вы знаете… – Что знаю? – Про Уилла… это произошло некоторое время назад… в больнице, где вы его навещали… говорят, все случилось довольно мирно, тихо и во сне… – Но как это может быть! То есть мы же только что… мы втроем только что… он только что!.. – Простите, Чарли. – Но!!! – Чарли! – Да? – Чарли, вы… вы, что ли, плачете? – Нет, разумеется, нет. Конечно же, я не плачу. Я образовательный управленец. – Вот, возьмите этот носовой платок… – Но я же не плачу! Я взял платок и высморкался. – Я не плачу. Это просто влага, что постепенными приращениями накапливалась многие годы. Влага тысячи рек высвобождается. Влага этих… |