Онлайн книга «Жизнь Ивана Семёнова, второклассника и второгодника (сборник)»
|
Девятый номер нашей программы Лучше всего было бы провести тигренка прямо в дом и ждать Эдуарда Ивановича. Но как пройти мимо Сусанны? Или сразу в цирк? Но не хотелось идти со зверенышем по улицам. – Я на разведку, – сказал Виктор, – а вы ждите меня. Еще издали он увидел злую девчонку и остановился. Зная ее характер, Виктор сразу догадался, что она сидит на подоконнике не просто так, как люди сидят, а что-нибудь задумала. Даже издали можно было разглядеть, что Сусанна скалит зубки. «Будь что будет!» – решил мальчик и двинулся к дому. Чем ближе он подходил, тем медленнее переставлялись ноги. – Папочка в милицию звонил! Папочка в милицию звонил! – увидев Виктора, закричала Сусанна. – На машиночке за тобой приедут! За решеточкой, миленький, посидишь, за решеточкой! Пятнадцать суточек! Пятнадцать суточек! – Она хихикнула. – А Лёлишна-пирбемолишна где? А тигреночек полосатенький, лапонька моя миленькая, где? Мне его купят, хвостатенького! Где он? – Они в цирк ушли, – соврал Виктор. – А в милицию я поеду с удовольствием. И за решеточкой с удовольствием посижу. Только бы тебя, дорогая, не видеть. А кроме того, и про тебя в милиции кое-что рассказать можно. – А что про меня рассказывать? А что про меня рассказывать? Мамочка говорит, что я пострадавшая. А бабусеньки говорят, что по тебе тюрьма плачет. Потому что ты – уголовный элемент. – Сама ты элемент. – А вот и нет! А вот и нет! Я единственный ребенок! У меня музыкальные способности! У нас пианинка есть, а у вас нет! Мне тигреночка купят, а тебе нет! Мне… – Надоело тебя слушать, – оборвал Виктор, так и не решив, что же ему делать. – Шла бы ты спать, что ли. И тебе приятно, и людям спокойнее. Иди, иди. Бай-бай. – Никуда я не пойду! – крикнула Сусанна. – Хочу посмотреть, как тебя в милиционерскую машиночку посадят! Как тебя на пятнадцать суточек за решеточку увезут! Так папуленька сказал! Ой, дождик идет! – Она вытянула руку ладошкой вверх. – Каплет-капает! Каплет-капает! – Это не дождик идет, а Пара плюется, – со смехом объяснил Виктор. – Петька, Петька, пуще, дам тебе гущи, хлеба каравай, на Сусанну ты плевай! От злости шишка на Сусаннином лбу стала еще разноцветнее. Потом – побелела. Виктор едва успел отскочить – злая девчонка запустила в него цветочным горшком. И Виктор, как вратарь, принял его на грудь. За вторым горшком пришлось делать бросок и падать. – Уймись ты! – вскакивая, крикнул Виктор. – Горшком ее! – сверху крикнул Петька. – Горшком по черепу! – Не уймусь! Не уймусь! Сусанна обеими руками схватила самый большой горшок, подняла его над головой… Горшок перевесил… Она упала, только ноги в окне мель-кнули. Горшок раскололся вдребезги. Злая девчонка закричала так, словно упала с пятого этажа головой вниз. Потом закричали: один папа, одна мама и две ба-бушки. Да так закричали, словно увидели, что единственный ребенок вместе со своими музыкальными способностями навернулся с пятого этажа! А Виктор бросился наутек: он-то знал, чем все это может кончиться. Родители единственного ребенка не будут вам разбирать, кто виноват. Конечно, не Сусанночка. Когда Виктор обо всем рассказал Лёлишне, она проговорила: – Плохи наши дела. Не везет нам. И чего это Сусанна на нашей дороге встала? Пошли! – твердо предложила Лёлишна. – Чего нам бояться? Мы ни в чем не виноваты. Идем! Тигренок зевнул и неохотно двинулся вперед. Виктор беспокойно оглядывался, будто на каждом шагу им грозила опасность. Лёлишна пела: Не боимся мы Сусанны, Не боимся ее папы, Не боимся ее мамы, Не боимся бабушек, Мамы да и папы! А около дома – увидели они еще издали – стояла милицейская машина. Представление продолжается! ВЫСТУПАЕТ ИЛЛЮЗИОНИСТ ГРИГОРИЙ РАКИТИН! В НОМЕРЕ ПРИНИМАЕТ УЧАСТИЕ МИЛИЦИОНЕР ГОРШКОВ! Не меньше Эдуарда Ивановича исчезновением Чипа был обеспокоен Григорий Васильевич. Ведь он готовил новый фокус, в котором должен был участвовать тигренок. Представляете: в ящик сажают живого петуха, закрывают ящик крышкой, приколачивают ее гвоздями, обматывают толстой веревкой. Затем ящик на канатике поднимают под самый купол цирка. Григорий Васильевич целится в него (в ящик, конечно, а не в купол) из пушки. Раздается оглушительный выстрел. И ящик стремительно п а д а е т в н и з ! Развязывают толстую веревку, срывают крышку, и из ящика вылезает… Кто? Петух? Из ящика вылезает Чип. А где петух? А как в ящик попал Чип? А я не знаю. Если бы знал, то не книжки писал бы, а фокусником работал. Как делается этот фокус, мы с вами никогда не узнаем. И никто из зрителей не догадается. И конечно, все будут обижаться, что ничего не удалось заметить. И как это петух превратился в тигренка, да еще в заколоченном ящике, да еще обмотанном толстой веревкой? И вот, чтобы такой сложный фокус получился и никто ничего не заметил, надо было работать над ним каждый день по нескольку часов. И вдруг Чип исчез! Григорий Васильевич подумал-подумал, погоревал-погоревал и – бегом в милицию. Там дежурил милиционер Горшков. Окинув взглядом его фигуру, Григорий Васильевич подумал: «Вот это рост! Метра два, не меньше!» – Не волнуйтесь, – сказал ему Горшков, – тигренок – не котенок, разыщем. Вот в прошлом году из зоопарка обезьяна убежала, с ней тяжеловато пришлось. Мы с одним сержантом по крышам часа три за ней прыгали… А кем вы в цирке работаете? Вместо ответа Григорий Васильевич проглотил чернильницу-непроливашку и достал ее из своего кармана. – Понятно, – задумчиво сказал Горшков. – Ловкость рук и никакого мошенства. Тогда Григорий Васильевич взял ручку, воткнул ее себе в ухо и вытащил из другого уха. Милиционер поморщился и сказал: – До Головешки вам далеко. – Какой головешки? – Неподдающийся тут у нас один есть, – объяснил Горшков, – воровать мы ему не даем, воспитываем его. Но воровать он умеет. По чужим карманам лазает – ничего, квалифицированно. Маленький он, чернявый и умываться не любит – отсюда и кличка его. Чисто, говорю, работает. Прямо скажем, вам до него далеко. Ни в какое сравнение с ним не годитесь. |