Онлайн книга «Жизнь Ивана Семёнова, второклассника и второгодника (сборник)»
|
– Что такое? – спросила Ксения Андреевна. – Не знаю, – сказал Владик, хотя и знал, в чем тут дело, но обещал до поры до времени ничего не рассказывать маме. А я вам сразу объясню. Незнакомые люди протянули через двор огромное полотнище. На нем было написано: СЕГОДНЯ ЦИРК ШАПИТО ДАЕТ В ЭТОМ ДВОРЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ В ДВУХ ОТДЕЛЕНИЯХ ДЛЯ КСЕНИИ АНДРЕЕВНЫ КРАСНОВОЙ Начало в 17 часов. Приглашаются все! Придумал это, как вы уже догадались, Григорий Васильевич. Он рассказал своим друзьям-артистам о Ксении Андреевне, и они согласились участвовать в представлении. Сами понимаете, что народу собралось видимо-невидимо. Сидели даже на крышах. Заполнили все балконы. И дело не в том, что представление было бесплатным. Дело в том, что оно было необычным. Конечно, не все номера удалось показать. Например, никак нельзя было привезти львов. Но все остальное – почти как в настоящем цирке, а может, еще и интереснее. Вместо звонка – колокол. Бом! Бом! Бом! Оркестр заиграл марш. Вышел ведущий и сказал: – Сегодня мы выступаем в необычной обстановке. Необычен сегодня и повод для нашего выступления. Представление мы посвящаем Ксении Андреевне Красновой, которую многие из вас, вероятно, знают. Из-за болезни она не смогла прийти к нам в цирк. Мы пришли к ней! Тут вышли все участники программы и хором сказали: – Салют, Ксения Андреевна! – Ура! – закричали все зрители. Ксения Андреевна сидела в кресле, которое вынесли на балкон. – Итак, – сказал ведущий, – первым номером нашей программы… И началось представление. Почти каждый номер приходилось повторять – так здорово аплодировали зрители. А после представления устроили танцы. А мальчишек и девчонок катали на Аризоне. Весело было! Всегда бы так! И вот – последний номер нашей программы! Вечерами, когда Эдуард Иванович был в цирке, ребята собирались у Лёлишны. Они играли в лото и домино, в «морской бой», а больше – спорили. То есть не спорили, а ругали Лёлишну. – Обзываться нельзя! – негодовал Виктор. – А то бы я тебя обозвал знаешь как? – От такого дела отказываться, – вторил Владик. – Да если бы меня он взял! Я бы от радости выше дома подпрыгнул! – Мне вот дрессировщиком быть нельзя, – мрачно говорил Петька, – я и на арене уснуть могу. Да и самого меня еще несколько лет дрессировать надо. А дедушка сидел веселый-веселый, изредка произносил: – Ничего, ничего, все будет в ажуре-абажуре. Вечером пришел Горшков. Сначала ребята его даже не узнали: он был в штатском. Настроение у него было мрачное и чуть-чуть злое. – Ерундистика получается, – сказал он, молча выпив четыре стакана чаю без сахара. – Сплошное безобразие. – А что? – спросили ребята и дедушка. – Феноменальный ужас, – ответил Горшков и залпом выпил пятый стакан чаю без сахара. – Стыдно сказать, но почти каждый вечер в цирк хожу. Добровольно. – Да ну?! – поразились ребята и де-душка. – Добровольно, почти каждый вечер, – повторил Горшков. – А вернее, каждый свободный от работы вечер. Тянет меня туда. Понял я, в чем дело. Отдыхать в цирк народ ходит. Сил набираться для завтрашнего трудового дня. Сидит зритель, смотрит на Эдуарда Ивановича и думает: силен, значит, человек! Вон, львов не боится, а я хулигана позавчера испугался. Тоже вроде бы воспитательная работа получается. – Эх вы! – с укором и сожалением бросил дедушка. – А я разлюбил цирк. Он чуть не разлучил меня с внучкой. Хорошо, что у нее высокая сознательность, а то бы… – Он махнул рукой. – Поясните обстановку, – попросил Горшков. И тут ребята заговорили все разом. Вот что услышал Горшков: – Эдуард, а она Иванович берет отказывается к себе а мы в ученицы говорим да мне бы соображать ей такое пред надо дожили радовать а она ся что отказывается надо… – Молчать! – приказал Горшков. – Пусть она сама расскажет. – Вы представляете… – начала Лё-лишна. – Да, да, вы представляете – цирк! Горят все огни. Оркестр играет марш, от которого трудно усидеть на месте. На арене клетка из железных прутьев. Выходит ведущий и говорит: «Выступает с группой дрессированных львов единственная в мире девочка-укротительница Лёлишна Охлопкова!» – А она отказывается, – сказал Владик. – Понятно, – сказал Горшков. – Тебе бы, Лёлишна, в милиции работать. Там такие люди очень нужны. – Какие такие? – спросил Петька с завистью, но зевая. – Такие, – гордо сказал Горшков, – которые как она… Вы уж меня извините, а я в цирк. После его ухода ребята долго молчали. – Ничего я не понимаю, – заговорил Петька. – Чего ее все без конца хвалят? Девчонка она, конечно, ничего. Ну, а чего особенного-то? – Она единственная женщина в семье, – ответил Владик, – и настоящая женщина. – Особенного, может быть, ничего в ней и нет, – сказал Виктор, – но ей, а не мне, тебе или ему, предложил Эдуард Иванович стать ученицей. – Я, конечно, понимаю мою отрицательную роль в этой истории, – виновато сказал дедушка. – Но что поделаешь? – Ничего, – ответила Лёлишна. – Все равно я буду дрессировщицей. Когда-нибудь. – И никогда не будешь на меня сердиться? – спросил дедушка. – Никогда, – ответила Лёлишна, – можешь не беспокоиться. Вот и все, уважаемые читатели. Даже у самых толстых книг бывает КОНЕЦ. И мы с вами добрались до конца «Лё-лишны». Мне осталось пожелать вам счастливой жизни, написать последнее слово КОНЕЦ И ПОСТАВИТЬ. |